И, конечно, спокойствие было обманчивое.

Всему виной акценты

Многие областные парламентарии в приватных беседах, а представитель губернатора Виктор Бабенко и публично, называли принятые законы не более чем приведением регионального законодательства в соответствие с федеральным. А то, что СМИ на это обратили столько внимания, так это журналисты виноваты, не так акценты расставили.

Но это явное лукавство: в том и суть принятых недавно федеральных законов, что полномочия определять структуру муниципальной власти они передают на усмотрение представительного органа. И неоднократно говорилось, что до конца текущего года региональные парламентарии должны свою власть пустить в дело, решив, стоит или нет в своих регионах реализовать предложенную в федеральном законе реформу местного самоуправления.

На протяжении лета в команде свердловского губернатора не скрывали, что горят желанием реформу осуществить. А именно, три крупнейших города области — Екатеринбург, Нижний Тагил, Каменск-Уральский — должны де-факто прекратить свое существование. Их районы станут самостоятельными муниципальными образованиями, со своими районными Думами и самостоятельными бюджетами. Что касается руководства всего города, то его горожане больше не избирали бы на выборах. Гордуму должны были составить представители, избранные районными Думами, и эти представители из своего числа избирали бы главу города.

Никто особо и не скрывал, что цель реформы — демонтаж нынешних властных элит городов. Отношения с ними у губернатора никак не складываются, причем не только с екатеринбуржцами, но уже и с тагильчанами. Понятно, что в новой системе губернатору было бы легче проводить на высшие посты лояльных ему людей, уже потому, что чиновники районных администраций должны быть ему благодарны за появление у них пусть и мизерных, но «своих» бюджетов. А в итоге все наверняка пришло бы к прямому губернаторскому управлению этими городами, поскольку вышеописанная система власти была бы недееспособна в силу своей громоздкости и неопределенности сфер ведения.

Прогубернаторские СМИ начали не просто критиковать положение дел в этих городах, но и неизменно заканчивать материалы мыслью: причина беды — негодная система управления, после реформы все наладится. Однако горожане как-то «не прониклись». Предлагаемая модель управления натолкнулась на шквальную критику. Особенно людей повеселил тезис губернатора Куйвашева, что новая система хороша тем, что повторяет советскую систему городского управления, а тогда было хорошо, тогда были демократия и порядок. Несмотря на всю нынешнюю ностальгию по советским временам, никто из «старожилов» не смог выдавить из себя ни слова одобрения в адрес райсоветов — те были органами, от которых не зависело ровно ничего.

Споры получились настолько жаркими, что в них открыто вмешалась Москва. Не часто радующий нас публичными выступлениями полпред Игорь Холманских на сей раз во всеуслышание заявил: любые изменения в системе местного самоуправления должны производиться с согласия граждан, местных элит. О том же в те дни говорил президент: «Именно участие граждан в принятии решения наполняет местное самоуправление подлинным смыслом, — не единожды подчеркнул глава государства. — Только действуя открыто, демократично, мы сможем обеспечить реализацию ключевых принципов, заложенных в Конституции России».

Полагаю, в немалой степени отставке депутата Госдумы РФ Вячеслава Тимченко с поста председателя Всероссийского совета местного самоуправления (ВСМС) поспособствовала его позиция как сторонника радикальной муниципальной реформы. И симптоматично, что вместо него был избран бывший мэр Саратова Дмитрий Азаров, который сразу обозначил изменение тренда. Новый глава ВСМС отметил значимость муниципалитетов, необходимость соответствия их полномочий и финансового обеспечения, а также обратил внимание на задачи по консолидации общества и снятию конфликтов в ходе реформы.

Фиксируем статус-кво

Абсолютное большинство регионов от радикальной реформы воздержались. Если говорить об УрФО, здесь только один город перешел на новую систему управления — Челябинск. Однако дробления города не произошло, создана агломерация, в которую включены города-спутники. Это очень интересный эксперимент, за которым «Уральский рабочий будет» следить внимательно.

Что же касается Свердловской области, здесь поначалу казалось, что от реформы больших городов отказались вообще, изменения решили производить там, где они действительно нужны, — в сельских поселениях. Но это была губернаторская военная хитрость. Когда до начала работы ЗакСО оставалось всего ничего, в свет был вброшен весьма странный законопроект. В первой его части устанавливалась система избрания первых лиц городских округов. Уже сама формулировка была оскорбительна для «городов-бунтарей»: Нижний Тагил и Екатеринбург перечислялись в одном списке с городками населением в несколько тысяч человек.

Но главным было другое: Екатеринбург стоял под пятнадцатым номером в списке тех округов, где устанавливается двуглавая система управления. Тем самым был закреплен статус-кво. Но при этом — проигнорирована установка Президента РФ поступать сообразно мнению горожан. Ведь чуть больше года назад на прошедших в Екатеринбурге публичных слушаниях поддержали «поправки Высокинского» — то есть возврат к системе «сильного мэра». Да и сегодня социологический опрос наверняка бы выявил, что сторонниками системы власти «как при Чернецком» является большинство горожан.

«Мы еще встретимся»?

А что же с делением городов на районы-муниципалитеты? От этих планов отказались? Судя по всему, нет. Вопрос, похоже, уперся в то, что для проведения подобной реформы Москва требует заручиться согласием горожан, а юридически закрепленных процедур выяснения мнения граждан региональными властями не существует. Совсем иное дело власти муниципальные — на этом уровне существует детально прописанная в законе процедура «публичных слушаний».

Так вот, появившийся на публике осенью законопроект содержал попытку сформулировать аналогичные процедуры для региональной власти, причем четко указывалось, что использоваться они будут для проведения «расчлененки». Проще всего было бы взять и скопировать те же «публичные слушания», однако законотворцы почему-то пошли другим путем, изобретая «публичные консультации» и «народные слушания». Зачем? Эксперты немедленно предположили: «публичные слушания» неудобны тем, что там власти крайне сложно получить «нужный» результат. И логично заподозрить, что областная власть хочет ввести другой механизм.

Какой? Это так и осталось загадкой — в тексте законопроекта присутствовали только названия, без детального описания. Видимо, от депутатов ЗакСО не удалось добиться предварительного согласия на принятие столь странного закона. Поэтому в официально внесенном законопроекте никаких «народных слушаний» нет. Но, видимо, еще не вечер.

О селах забыли

По-настоящему обидно, что за всеми этими баталиями из поля зрения общества выпал закон о реформе управления сельскими поселениями. Между тем, насколько мне известно, к подготовке «сельского» закона не привлекали сотрудников Института экономики УрО РАН. Тогда как, по словам его директора академика Александра Татаркина, у них есть наработки по экономике сельских поселений.

Но, как говорится, что выросло, то выросло. В дополнение к тем тринадцати полномочиям, которыми наделяет сельские поселения федеральное законодательство, они сохранят еще четырнадцать. В первую очередь, это решение вопросов собственного жизнеобеспечения, организация библиотек и прочего. То есть, всего 27 полномочий из 44 максимально возможных. От тех же, которые оказались за бортом, как утверждается, отказались сами сельские муниципалитеты в виду хронической нехватки денег для их выполнения.

В числе новых появилось право утверждать генпланы сельских поселений и решать вопросы сохранения национального единства на своей территории. Наверное, это актуально. Но вопрос в том, будут ли заложены в бюджет соответствующие расходные статьи на их исполнение.