Однако этого явно недостаточно для высокотехнологичного рывка и ускоренного строительства «новой экономики», о которой писал в своей избирательной программе избранный президентом Владимир Путин. Сложившуюся ситуацию должен поправить вступивший недавно в действие федеральный закон об инвестиционных товариществах. Но все тут не так просто.

Стимулы к инновационному поведению

К примеру, у нас в области существует грантовая система поддержки инновационных предприятий. Но в то же время нет законодательно закрепленного определения, какое предприятие может считаться инновационным. Что и позволяет чиновникам отдавать гранты на свое усмотрение «приближенным» компаниям, зачастую не имеющим никакого отношения к инновациям.

Хотя объективности ради следует сказать, что эта проблема косвенно решается принятыми поправками в закон «О науке и государственной научно-технической политике». И теперь четко определено, что такое инновации, инновационный проект, инновационная инфраструктура, инновационная деятельность. А если учесть, что большинство инноваций приходит из науки, то с терминологией все-таки разобраться можно.

А вот чего действительно не хватает регионам для усиления инновационной активности, так это государственной поддержки тех субъектов Федерации, которые делают ставку на инновации. Тогда как сейчас ситуация с точностью до наоборот: чем больше регион привлекает инвестиций, чем лучше создает условия для бизнеса, тем меньше у него господдержка. Что собираются изменить в ближайшее время, учредив специальный конкурс с целью выявления наиболее продвинутых в инновационном плане регионов. В дальнейшем же на их базе будут создаваться инновационные кластеры с софинансированием из федерального бюджета.

Но вместе с тем возникает такой крамольный вопрос: вот мы все сделаем для развития предпринимательства, нацелим предприятия на выпуск высокотехнологичной продукции, но хватит ли у нас инноваторов? И даже шире — есть ли у россиян вообще склонность к предпринимательству? Такие сомнения, к слову, возникли не случайно. В недавно опубликованном рейтинге «Глобального мониторинга предпринимательства» наша страна заняла одно из последних мест по уровню предпринимательской активности.

Чтоб хотелось и моглось

И самое неприятное, что это не есть происки наших западных «друзей», а это, что греха таить, случается в последнее время. К сожалению, это тенденция, которая прослеживается на протяжении длительного времени. Так, и до кризиса наш предпринимательский индекс колебался «вокруг плинтуса». А если же проанализировать российские данные за 2009—2011 годы, то в целом картинка вырисовывается не очень. Хотя, конечно, хорошо, что доля ранних предпринимателей (начинающих предпринимателей и владельцев совсем еще молодого бизнеса — до 3,5 года) за указанный период выросла у нас на 15%. Тогда как доля владельцев устоявшегося бизнеса увеличилась на 33%. Из чего следует, что бизнес «стареет». И это верный признак того, что приток новых сил в предпринимательство недостаточно интенсивный.

У нас всего 4,6% ранних предпринимателей в составе взрослого трудоспособного населения — против 24% в Китае, 23% в Чили и 12,3% в США. Ниже, чем в России, этот показатель только в Словении. Но причина сложившегося положения вовсе не в том, что у россиян меньше развита склонность к предпринимательству по сравнению с гражданами других стран. Напротив, по такому важному показателю, как уровень образования, наши начинающие предприниматели превосходят многих своих иностранных коллег.

Да и по качеству предпринимательского потенциала мы смотримся неплохо — у нас приличное количество тех, кого называют добровольными предпринимателями, нацеленными на улучшения. Именно они создают рабочие места и обеспечивают экономический рост в отличие от другой группы — вынужденно пришедших в бизнес в силу отсутствия других источников дохода. И по соотношению добровольных и вынужденных предпринимателей наша страна опережает Китай, ЮАР и других «соседей» по группе БРИКС, кроме Бразилии, от которой мы чуть-чуть отстаем.

Более того, как выясняется, от одной пятой до четверти российских ранних предпринимателей предполагают в следующие пять лет создать от 5 до 20 новых рабочих мест. Но коли проблема не в малости нашего предпринимательского потенциала, то в чем? Ответ дает соцопрос на тему, ощущая наличие склонностей и способностей к предпринимательской деятельности, как россияне оценивают возможности для открытия собственного дела в местности их проживания. Так вот, хорошими их считают лишь 27%. Тогда как у наших «соседей» по БРИКС этот показатель гораздо выше: Китай — 49%, Бразилия — 43% и ЮАР — 41%.

Исходя из чего, все, что стимулирует предпринимательскую активность и облегчает ведение бизнеса, должно приветствоваться. И действенным инструментом в этом плане могут послужить инвестиционные товарищества. Достаточно сказать, что с создания такой структуры начинал свой бизнес американец Уоррен Баффет, являющийся в настоящий момент одним из самых богатых людей в мире.

Новое «окно» возможностей

По словам юриста Светланы Корабель, новый механизм особенно будет востребован в наукоемких производствах, в IT-сфере. «Там довольно высок уровень доверия к партнерам, — говорит она. — К тому же участники этих рынков очень мобильны, плотно контактируют с иностранными контрагентами, поэтому легко идут на новые формы сотрудничества». В то же время она довольно скептически относится к возможности конкуренции со стороны малых инвестиционных предприятий (МИП) при вузах. Потому как инвестиционное товарищество создать гораздо проще — достаточно составить договор и отнести его к нотариусу. Да и ректоры вузов прохладно относятся к МИПам, так как туда надо передавать вузовское имущество, которое можно потерять в случае банкротства.

А теперь маленькая инструкция для будущих «товарищей». Они могут собраться в гараже, как поступили основатели ставшей потом всемирно известной компьютерной компании Apple, или еще где-то, и договориться что-то совместно сделать. После чего прописать в договоре срок «жизни» товарищества либо достижение конкретного результата. Причем пока нет прибыли, налоги не платятся. А если потом не сложилось, можно, вернув то, что каждый вложил, разойтись. Но если делить будет нечего, то и при таком раскладе без обид — знали, на что шли. Когда же что-то получилось, каждый «товарищ» может либо забрать свою долю навара пропорционально вложенному и выйти из дела, либо продолжить начатое, но уже в иной правовой форме.

А пока инвестиционных товариществ не было, российские желающие рискнуть придумывали различные схемы. Например, покупалась доля в стартапе, либо инвестирование происходило путем обычного кредитования. При первом варианте могли возникнуть проблемы с распределением доли между несколькими инвесторами, с контролем бизнеса, с исполнением обязательств участниками договора. Во втором — тот, кто вкладывался, не получал дополнительной маржи, когда стоимость компании росла — он мог вернуть лишь вложенные средства с небольшим процентом.

Вот как оценивает значение инвестиционных товариществ для роста «новой экономики» руководитель Российской венчурной компании И. Агамирзян: «В условиях, когда государственные инвестиционные средства, выделенные на поддержку развития инновационной экономики, либо ограничены, либо сконцентрированы на крупных, «общестрановых» проектах, основной задачей становится создание условий, стимулирующих самостоятельное, инициативное поведение инвестиционного и предпринимательского сообщества», — говорит он.

А чтоб новый механизм заработал в полную силу в Свердловской области, нужно поторопиться с принятием«инновационных» региональных законов: о кластерах, технопарках и других.