До суда дела не доходят

Уголовное преследование бизнеса не сходит с повестки дня, хотя эта проблема обсуждается не первый год, причем на самом высоком уровне. Но существенного улучшения ситуации, несмотря на недавнюю амнистию, гуманизацию уголовного наказания, пока не произошло.

По мнению Елены Артюх, для постоянного обсуждения этой темы есть несколько причин. Одна из них — такое преследование оказывает на бизнес фатально разрушительное воздействие. По общеизвестной информации, из 200 тыс. возбужденных в стране дел до суда доходит лишь 10—15%. Остальные зависают без итогового решения. Однако по всем делам принимаются ограничительные меры: кого-то заключают под стражу, кто-то находится под подпиской о невыезде, у фирм замораживают счета, арестовывают имущество, изымают документы, опечатывают готовую продукцию. В результате бизнес просто уничтожается. 

— Создается иногда впечатление, что дела возбуждались, чтобы разрушить бизнес, а не пресечь преступление, — сказала Елена Артюх. — После этого уже в тюрьму можно никого не сажать, так как бизнеса больше нет. Но есть и другая проблема: очень сложно разграничить предпринимательский риск и мошенничество, все зависит от того, был преступный умысел или нет. Наши оперативные работники, следователи, к сожалению, не всегда имеют достаточную квалификацию, чтобы отличить одно от другого и обеспечить качественное расследование. Поэтому эта болезненная тема все время на слуху.

По мнению Елены Артюх, это относится и к налоговым преступлениям, в частности к получению необоснованной налоговой выгоды, когда сложно определить: предприниматель «по-левому» оптимизировал свои налоги или его, добросовестного в действительности, подвел контрагент.

— Налоговые органы говорят, что предприниматель обязан проверить контрагента, посмотреть, не является ли он банкротом, действительный ли у него адрес, не рассматривается ли его дело в арбитражном суде и еще много чего, — пояснила Елена Артюх. — Предпринимателю для проверки, что ли, нужно детектива нанимать? Почему налоговики этого не делают: не отмечают в реестрах факты недобросовестности, не выходят с проверками на фирмы, не сдавшие отчет вовремя, не чистят реестр от недобросовестных компаний? Зачем тогда предпринимателю публичные реестры, если все это он должен делать сам и не надеяться на достоверность сведений в них? Где контрольно-надзорные органы, те, которые обязаны все это администрировать?

Что будет со страховыми взносами?

Беспокоит бизнес и нескончаемая пенсионная реформа, а также иные трансформации во внебюджетных взносах. Их размер то обещают не повышать, то принимают решение о повышении. Одно из последних — рост платежей в ФОМС на 5,9%. А тут еще с 2017 года администрирование страховых взносов в ПФР переходит к налоговикам. Но до сих пор нет никаких разъяснений, как, по каким формам, в какие сроки это надо делать, где взять необходимые программы для составления отчетов.

— К сожалению, это обычное дело в нашей правоприменительной практике, когда вводят принципиально новые правила, и до последних дней неизвестно, как их применять, — отметила Елена Артюх. — Нет инструкций, форм отчетности, разъяснений, программного продукта, чтобы это администрировать. Я уж не говорю про обучение как проверяющих, так и проверяемых. Нужно либо устанавливать более долгий переходный период, чтобы для перехода успели сделать все, либо, если срок короткий, бросить на это все силы. Налогоплательщики, потребители этого нового тоже должны иметь возможность прочитать, освоить, если надо — обучить персонал, задать вопросы. А до этого налоговые инспекторы должны быть заранее подготовлены, чтобы могли отвечать на вопросы. К сожалению, это наши реалии. Не исключено, что, не успев все подготовить до 1 января, это отсрочат, потому что непонятно, как с этим работать. Сколько раз так уже было: «Платон», например, откладывали.

Не платят за исполненный госзаказ

Не прекращается поток предпринимательских жалоб и по оплате исполненных государственных и муниципальных контрактов.

— Проблема вопиющая, — подчеркнула Елена Артюх. — Предприниматель выигрывает контракт, выполняет его, все документы по исполнению подписаны. Осталось только заплатить, а ему не платят месяцами, полугодиями, годами. Кто-то из предпринимателей не хочет судиться, чтобы не портить отношения с муниципалитетом, кто-то судится. Но потом и исполнительные листы лежат месяцами и годами. По ним тоже не платят, ссылаясь на отсутствие денег в бюджете. Попробуй предприниматель что-то вовремя не заплатить, с него три шкуры сдерут. А государственные и муниципальные заказчики позволяют себе такое. Отсюда логично рождается предложение: если государственные или муниципальные органы не платят предпринимателю по исполненному контракту, его не должны штрафовать и насчитывать ему пени за не вовремя уплаченные налоги, взносы, не должны привлекать к ответственности за невыплату вовремя зарплаты. По-другому нельзя. Игра в одни ворота — абсолютно неправильная ситуация. Я в июне на Всероссийском совещании уполномоченных по защите прав предпринимателей внесла такое предложение. Все коллеги его поддержали. Борис Титов написал Дмитрию Медведеву письмо, в котором предлагалось внести поправки в соответствующие законы и кодексы по освобождению от ответственности предпринимателя за невыполнение обязанностей на ту сумму, которую ему должно государство по исполненным, но не оплаченным контрактам. Но эта инициатива пока никуда не продвинулась, насколько мне известно. 

Цена адвокатской монополии для бизнеса

Волнует предпринимателей также введение адвокатской монополии, это новшество их коснется напрямую. Действительно ли этот вопрос уже решен и адвокатская монополия будет?

— Такого решения пока нет, — пояснила Елена Артюх. — Действие программы «Юстиция» в этой части отложено для более тщательной ее проработки. Предложения, разработанные федеральной адвокатской палатой, вызвали множество нареканий. Не понятно было: каков переходный период, на каких условиях неадвокаты, давно работающие, в том числе в судах, станут адвокатами. Влить в корпорацию адвокатов, насчитывающую 70 тыс. человек, не менее 300 тыс. юристов — непростая задача. Если мы сейчас лишим 300 тыс. юристов права работать в суде, 70 тыс. адвокатов стопроцентно не справятся с нагрузкой, и у многих граждан и предпринимателей сразу будет отрезано право на получение доступной квалифицированной юридической помощи, в том числе в судах. Цены при этом на юридические услуги неимоверно возрастут. Такая ситуация уже была в 2001 году, когда приняли новую редакцию арбитражного процессуального кодекса. Там было записано, что в арбитражном суде представителями могут быть только штатные юристы предприятий либо адвокаты. В результате вступительный взнос в адвокатуру вырос значительно. Позже Конституционный суд признал, что такая формулировка ограничивает конституционное право человека на свободу заниматься тем видом деятельности, которым он хочет. Теперь снова предлагают к этому вернуться.

Елена Артюх надеется, что изменения в названном виде не будут приняты. Потому что армия добросовестных высокопрофессиональных юристов достаточно значительная. Недопустимо вбивать клин между коллегами юристами по признаку адвокат/неадвокат. Надо работать над стандартами оказания юридических услуг, над стандартами обучения юридической профессии, реагировать на острые проявления неправильного подхода, а не ставить клеймо на всей профессии.