Юрий Кирьяков окончил исторический факультет Уральского государственного университета, а затем всю жизнь посвятил преподаванию истории: сначала в Челябинском госуниверситете, затем — в Уральском государственном. С 1985 по 1990-й он был деканом истфака, в 1988—1996 годах — председателем Свердловского отделения Российского фонда культуры. Правда, перечень дат, должностей и мест работы вряд ли объяснит желание множества людей, знавших Кирьякова, поучаствовать в написании книги о нем. Надо быть особенным, неординарным человеком, чтобы настолько запасть в душу, оставить столь неизгладимый след в памяти людской.

Именно таким и был Юрий Сергеевич Кирьяков — ЮС, как его называли друзья. На вечере-презентации в зале на Тургенева собрались и те, кто непосредственно участвовал в написании книжки (инициатором ее создания в большой степени была дочь ЮС — Алена), и те, кто просто имел удовольствие столкнуться с Кирьяковым по жизни, пусть даже кратковременно. Возможно, секрет в том, что он был не только педагогом, организатором науки, общественным деятелем, но и искренним, настоящим соратником, другом как коллегам и ровесникам, так и какому-нибудь отдельно взятому первокурснику, нуждавшемуся в его помощи.

Именно такой была и я, когда сама пришла к декану договариваться о переходе на дневное отделение. Наверное, очень человечный, почти отеческий подход этого обаятельного мужчины с цепким взглядом, мягким баритоном и совершенно мушкетерской бородкой способствовали тому, что общаться с ним было легко, приятно и совсем не страшно. Он вник в дело, помог, я досдала тогда кучу экзаменов и перевелась. Поразило, что декан, такой важный и занятой, общался со мной, первокурсницей, на равных, уважительно и спокойно.

Неудивительно, что одна из глав воспоминаний, написанная доктором исторических наук профессором Владимиром Запарием, называется «Человек, которого любили все». При этом Кирьяков никогда не был конформистом. Деканом на истфак УрГУ его пригласили извне, никто из «своих» в то «перестроечное» время не решился взять на себя эту ношу. Притом что сам он был активным сторонником демократических перемен, Кирьяков неизбежно оказался, как считают коллеги, между молотом и наковальней: между консервативно мыслящими, прошедшими уже не одну перестройку в своей жизни, и жаждущей нового молодежью.

Именно в 90-е открылось это прекрасное «окно свободы». Кирьяков был в числе лидеров общественного мнения, инициаторов создания городской «Дискуссионной трибуны», на основе которой позднее была сформирована областная фракция «Демократической платформы» КПСС. Дух свободы витал в аудиториях и на улице, преподаватели участвовали в митингах вместе со студентами, призывая к борьбе за демократические перемены, против коррупции и привилегий. По словам моего однокурсника, выпускника истфака Константина Брылякова, мы были первым «непоротым» поколением историков, взрослевших в атмосфере интеллектуальной свободы и настоящего творчества. Это стало возможным именно благодаря ЮС и его коллегам. Пожалуй, в те времена УрГУ вполне себе мог соперничать с каким-нибудь Гарвардом… Увы, перестроечное окно как открылось, так вскоре и — захлопнулось. 

В отличие от соратника по знаменитой «Дискуссионной трибуне» Геннадия Бурбулиса в политику ЮС не пошел. Полностью сосредоточился на делах родной кафедры новой и новейшей истории. Он был замечательным балканистом, профессионалом европейского уровня. Далеко не каждый доктор наук и профессор может похвастаться таким количеством защитившихся аспирантов, как доцент Юрий Кирьяков. Он проработал в университете 45 лет и был, по словам коллег, не «генералом в эполетах», но «комбатом» истории, без которого она не смогла бы существовать.

На вечере в УрФУ, где презентовали книгу, выступали многие: ректор Кокшаров, вспомнивший, как в 80-х Кирьякову приходилось страдать от некоторых «политических бандитов», и насколько внутренне свободным был всегда ЮС. Ведущий вечера Лев Закс говорил о том, что ЮС был романтиком в душе, а его телесная тонкость соответствовала тонкости внутренней…

На вечере звучали песни, прекрасная музыка в исполнении талантливых, красивых людей, таких как выпускница истфака Изабелла Огоновская, написавшая в книге о том, что Кирьяков поразил ее с первого появления: «Красавец мужчина, брюнет с голубыми глазами, одет с иголочки, воплощение галантности. Первый человек, который обращается к тебе на «вы», и в этом «вы» сквозит неподдельное уважение к твоей юной персоне, которая здесь, в университете, еще ничем себя не зарекомендовала». Все именно так. А еще Огоновская пишет, что ЮС был одним из самых светлых людей в ее жизни.

Ей вторит Геннадий Бурбулис, заявивший про ЮС: «Если не стесняться, то в сущности это был святой человек. Его внутренний свет был близок к святости. И если стараться понять, в чем состояло его чудо, то это абсолютное чувство собственного достоинства». Лучше и не скажешь. Очень кстати следом в исполнении Бурбулиса прозвучала песня Окуджавы: «Чувство собственного достоинства — вот загадочный инструмент. Созидается он столетьями, а утрачивается в момент… Под гармошку ль, под бомбежку ль, под красивую ль болтовню — иссушается, разрушается, сокрушается на корню».

Вечер-презентация книги о Юрии Кирьякове «ЮС. Дышать свободой» получился душевным, живым, юморным — таким же, каким был и сам Кирьяков. А книга заслуживает самого пристального внимания — и как признание в любви этому неординарному человеку, и как своеобразное свидетельство эпохи, в которую он жил.