В каждой избе стоял стол, а на нем чаша. Полная чаша. Травматизм на дорогах и вправду был нулевой, разве кто с подводы упадет уснувши.

Все стало разваливаться примерно три века назад. Поманила людей машинная цивилизация. Но все ее искусы на поверку гнилые. Вот появились больницы. До того люди помирали рано, но здоровыми и довольными. Медицина прибавила им десятилетия жизни — но, если разобраться, это десятилетия страданий и беготни с анализами. Проложили дороги — мужики накупили самобеглых колясок и стали ездить куда? Известно куда — к любовницам в соседние деревни. Омыты эти дороги слезами брошенных жен и детей. А еще и дороги железные, паровозы, которые придумали, хитро перемигиваясь, тагильские братья Артамоновы. Потянулся народ в блуд больших городов, за длинным рублем и короткими юбками, к бесовским огонькам светодиодов. И не стало белок.

Только сейчас нашелся человек, который решился всему этому положить конец. Его, кажется, породила сама мать сыра тюменская земля, с болью смотревшая на весь этот ужас. При этом он действует хитро и тонко: не закрывает больницы указом, а объявляет их оптимизацию. Не тратит ресурсы на разрушение дорог, а просто перестал давать деньги на их починку — могучие силы природы, лед и солнце одолеют асфальт всего за несколько лет, пробьются через него лопухи и сосенки.

Такая у нас политика межбюджетных отношений, что гаснут, гаснут светодиоды больших городов, рубли — короче, юбки — длиннее. Никогда в Екатеринбурге и Нижнем Тагиле с момента их основания не было такого, чтобы моста не могли починить, помыслить такого не могли. И вот, наконец, случилось. Глядишь, скоро этих городов не станет вовсе. Что стало бы лучшим подарком на оба их трехсотлетия. Ведь они символизируют, воплощают собой всю эту деградацию нашего края.

Словом, было бы ошибкой думать, будто губернатор не умеет работать, ленится или растаскивает все. Нет, он ведет нас к счастью. То есть в XVII век. А если получится, если сработает хорошо, то даже и в XVI век.

Выйдем мы однажды на балконы — а там белки.