Депутат заявил, что «вышел не танцевать», и произнес целый спич, где заявил о том, что поднимет вопрос о запрете шоу — поскольку там «занимаются развратными танцами» (в качестве примера фигурировал злополучный тверк). Все прильнули к экранам и задумались: неужели политическим деятелям есть дело до подобных шоу? Как оказалось, явившийся на выпуск программы мужчина не является никаким депутатом, это была пародия на политика Виталия Милонова, а самозванец — это актер. «Танцы» — развлекательная передача, и развлечь на этот раз таким вот клоуном телезрителей действительно удалось. Увы, в жизни часто не до смеха. Инициативы о запрете если не целых шоу, то отдельных танцев, звучат все чаще. И вот тут не мешало бы разобраться, что значит танец с позиций культурологии, значения этого феномена для искусства в целом.

…Есть непреложная истина: танец как искусство, помимо чисто эстетического содержания, несет в себе мощное коммуникативное начало. Общеизвестно, что, например, классическая хореография Индии, Китая, Индокитая и Японии — это сложнейшее искусство передачи целых сложно организованных сюжетов (даже философских), где каждое движение — это своего рода иероглиф, означающий конкретное понятие. Если зрители понимают эту знаковую систему — они «читают» танец как книгу. Это присуще любому танцу как факту искусства.

Есть танцы в разных культурах мира, несущие в себе абсолютно конкретную социально-информационную нагрузку. Таковы военные пляски — известные со времен глубокой первобытности. Норвежские спрингары, «танцы с прыжками», и сегодня популярны в самой северной стране Европы, сохраняя военно-танцевальные традиции викингов. Эта традиция дошла до нас в культуре фламенко. Не случайно поэт Н. Заболоцкий называл «Болеро» М. Равеля «священным танцем боя». Причем хореография фламенко трансформировала древнее искусство боевого танца в сложный «ритуал выяснения отношений»: танцующие визуализируют драматические переживания вражды, ревности, соперничества. Советую всем под этим углом посмотреть потрясающий фильм Карлоса Сауры «Кармен»: там агрессивный массовый «танец каблуков» (цапатеадо) не только доводит «контакт» до точки кипения, но и разряжает созданное напряжение… К слову, в Испании и Португалии есть даже традиция… похоронного танца — сарабанда! А свадебные танцевальные ритуалы у всех народов мира натурально «разыгрывают» целый «ролевой спектакль», диктуемый поведенческими традициями данного народа применительно к факту соединения мужчины и женщины…

И тут мы подходим к самому интересному. Едва ли не важнейшей символической сферой танца является как раз эротика. Подчеркиваю — не применительно к каким-то общеизвестным «экстремальным» образцам, типа восточного «танца живота», аргентинского танго или того же тверка, а в целом феноменально! Более того: танец чуть ли не в 90 случаях из 100 реализовывал символическую возможность предельно откровенного «знакового разговора» Его и Ее на интимную тему — заменяя словесные знаки визуальными. Приведу несколько известных примеров.

Знаете ли вы, что вальс — после его возникновения в Европе на рубеже XVIII и XIX веков — пытались запретить как «аморальный»? Дело в том, что этот популярнейший на планете лирический танец исполняется в «интимной дистанции», менее 50 сантиметров между партнерами, с тактильным контактом. Мужчина берет женщину за талию, взгляд глаза в глаза; близость такая, что танцующие ощущают дыхание друг друга — да это же натуральное «порно» с точки зрения ревнителей морали, почище злополучного тверка! А «старомодный» менуэт! Обязательным его финалом был низкий взаимный поклон танцующей пары — а дамы в то время носили сногсшибательные глубокие декольте, такова была мода. В эпоху «галантного века» женские костюмы вообще носили демонстративно эротический облик. Теперь представьте себе этот финальный реверанс и… впору сказать словами Жерара Филипа из фильма «Фанфан-тюльпан» при виде бюста Джины Лоллобриджиды: «Вся долина как на ладони!». Вот ради этого самого момента сей игривый танец и танцевали… И практиковалось это далеко не только на Западе: скажем, на русской крестьянской свадьбе финальный женский танец был не то что эротическим, а демонстративно непристойным — и традиция это предписывала! А уж массовая цыганская женская сексуальная хореография из картины «Табор уходит в небо» — это уже хрестоматия.

Вообще мировой кинематограф дает нам в этом отношении картину исчерпывающую — особенно показательны польские фильмы. Роль эстетизированной эротики в польской культуре хорошо известна. Вот шедевр авторского кино — лента Анджея Вайды «Пепел». Беата Тышкевич и Даниэль Ольбрыхский танцуют лансье. Танец предельно стилизованный, придворный, в ходе него мужчина и женщина время от времени сближаются в хореографических па. И между ними нарастает колоссальное эротическое напряжение. И короткие реплики: «Ты все такой же! — А я и сейчас готов наброситься на тебя! — На нас смотрят! — Удели мне полчаса! — Ты потом сюда не вернешься? — Я же ухожу на войну; может быть, меня убьют! — Иди в ту комнату». А затем — исступленная интимная сцена, самая поразительная за всю историю западного кино… Или исторический сериал Ежи Гоффмана «Огнем и мечом». Шляхтич Скшетуский и девушка Елена танцуют азартный танец, он кружит ее с нарастающей скоростью, она глядит ему прямо в глаза, ее косы «обнимают» его шею — и вот уже они почти в поцелуе, на ее лице — экстатическое выражение… Кстати, в одноименном романе Г. Сенкевича (по которому поставлен фильм) казацкий полковник Богун укоряет Елену: «Он только немного покружил тебя в танце — и ты уже принадлежишь ему!». В самую десятку: тот танец и был их объяснением.

Впрочем, эротическая функция танца может визуализироваться и «от противного», создавая обратный эффект. Так, в картине британского режиссера Джона Гиллермина «Смерть на Ниле» (по рассказу Агаты Кристи) писательница Саломея Оттерборн в исполнении Анджелы Лэнсбери с увлечением танцует страстное танго «Ревность». Комический эффект — в том, что героиня, мягко говоря, не молода; и ее «африканская страсть» приводит окружающих в шоковое состояние… Так или иначе, бороться с «интимным элементом» в танце — это на уровне самоощущения люмпенского героя песни Высоцкого «Письмо из Москвы в деревню»: «Был в балете — мужики девок лапают. Девки все, на подбор — в белых тапочках».

И напоследок, в мире и правда есть страны, где запрещен даже классический балет в силу его явной откровенности и эротичности. Например, в Туркмении. Впрочем, Миронов на сцене «Танцев» успокоил: «Балет его пока вполне устраивает». Неизвестно, правда, согласен ли с ним настоящий депутат — Виталий Милонов.