Чайковский — один из величайших композиторов, которые когда-либо появлялись в истории человечества. Есть потрясающая статистика: нет ни одной минуты, чтобы где-нибудь на планете не звучала музыка Чайковского. Во всем мире его творчество воспринимают как общечеловеческий вклад России в мировую сокровищницу культуры. Имя Чайковского так же неотделимо от духовного образа его родины, как и имена Толстого, Достоевского и Чехова — именно эти имена обычно вспоминают за рубежом, когда хотят вызвать в сознании идеал русской духовности…

До какой степени понятия «Россия» и «Чайковский» слились в умах людей Запада, говорит поразительная деталь: во время Второй мировой войны в США документальные репортажи с фронтов Великой Отечественной войны неизменно шли под сопровождение Первого фортепианного концерта Чайковского. Потому что эта музыка говорила: душа народа не убита, она живет и сопротивляется смерти — значит, победа не за горами!

…Биография великого композитора — невероятна и символична. Как почти все русские гении, Чайковский — провинциал по рождению: он родился в 1840 году в промышленном городке Воткинске, тогда входившем в Вятскую губернию (ныне — в Удмуртии). Там и прошли его первые детские годы, а затем еще несколько — в Алапаевске. В обоих городах есть прекрасные дома-музеи будущего гения. Как это ни прискорбно, но наш край, подаривший России ее величайшего музыкального классика, помнит об этом плохо и практически не использует данный биографический факт для выстраивания собственного позитивного имиджа…

Символическая деталь: Чайковский — корифей русской музыки, и при этом в нем… не было русской крови! Его отец, Илья Петрович, крупный промышленный деятель и выдающийся менеджер — украинец, потомок православных шляхтичей и запорожских казаков (предки композитора по отцовской линии носили характерную фамилию «Чайка»); мать, Александра Ассиер — француженка. Для российского дворянства такие родословные были системой, и все же это очень символично: Чайковский неотделим от России, и он — гражданин мира.

…С Урала семья Чайковских перебирается в столицу, где Илья Петрович становится ректором Петербургского технологического института. Юному Пете определяют юридическое будущее, и мальчик поступает, а затем оканчивает привилегированное учебное заведение — училище правоведения. Из этих стен выходила не только юридическая, но подчас и политическая элита империи: такой старт, казалось, должен был заложить фундамент абсолютно прочного и обеспеченного будущего. Но… у каждого — своя звезда и своя дорога: для Чайковского, как он уже тогда понимает, это — музыка. И, к ужасу домашних, 22-летний выпускник-правовед, не проработав в юриспруденции ни дня, поступает в только что открывшееся первое российские высшее учебное заведение музыкальной направленности — Санкт-Петербургскую консерваторию, в класс «отца-основателя» Антона Григорьевича Рубинштейна. Так Чайковский переходит свой Рубикон, и теперь его судьба определена.

У будущего гения был очень поздний, сравнительно с другими классиками, профессиональный старт. Его сочинения консерваторской поры не дают даже минимального представления о том, что они принадлежат перу грядущего автора «Евгения Онегина» и «Пиковой дамы», «Щелкунчика» и Шестой симфонии. Только ученичество, только прилежное выполнение академических заданий… Даже биографические детали выдают неуверенность, сомнения композитора: свои первые оперы, «Воеводу» и «Ундину», он предает огню… И лишь ближе к диплому (Чайковский стал первым в России композитором с высшим образованием!) из-под пера Петра Ильича выходит рубежное произведение — Первая симфония «Зимние грезы». Здесь творец находит самого себя, свой магистральный эстетический путь.

А дальше — как вертикальный взлет ракеты! Один за другим выходят шедевры из-под пера молодого еще, но уже уверенного мастера: Первый концерт для фортепиано, опера «Черевички», балет «Лебединое озеро», наконец — «Евгений Онегин»… Уже к 30 годам Чайковский признан лучшим композитором страны, он — профессор только что открывшейся Московской консерватории, ныне носящей его имя. Впоследствии, благодаря финансовой помощи меценатки Надежды Филаретовны фон Мекк, страстно любившей его музыку, Чайковский получает счастливую возможность нигде не работать и полностью отдаться композиторскому творчеству. Первым среди русских композиторов Чайковский получает и общемировое признание: он — желанный гость во всех европейских концертных залах, его приглашают в США на открытие Карнеги-Холла (и с тех пор Чайковский — любимый композитор американцев), ему присваивают звание почетного профессора Кембриджского университета в Великобритании…

Идиллия? Ничего подобного! Потому что при всем при этом внутреннее самоощущение и мировоззрение Чайковского было предельно трагичным. Неизбывное одиночество, невозможность создать семью, ощущение внутренней рассогласованности (связанное с сексуальной ориентацией композитора), неоднократные попытки суицида (есть версия, что последняя увенчалась успехом) — все это детонировало в творчество, и потому Чайковский входит в историю музыкальной культуры как один из самых трагических авторов. В этом — уникальный парадокс наследия Чайковского: он и самый популярный, и самый сложный из всех русских композиторов. Популярный — по причине исключительной красоты и доходчивости его мелодики. Здесь с ним могут конкурировать только Шопен и Рахманинов. Сложность же — в самой философии творчества Чайковского, в концептуальном характере его трагизма. Трагизм у Чайковского — не в силу каких-то «внешних» причин, а в изначально-экзистенциальном смысле: трагична сама жизнь как феномен, трагично само существование человека — даже внешне успешное. Недаром отец Александр Мень называл Чайковского в одном ряду с Толстым, Достоевским, Бодлером и Ницше — с теми мэтрами мировой культуры того времени, которые так же прочувствовали глубинную «нелинейность» человеческого бытия, его внутренние катастрофические разломы.

…На могиле Чайковского в Александро-Невской лавре в Петербурге стоит символичный памятник: бюст композитора осеняет крылатый ангел. Вряд ли можно найти более емкий образ творца, «поцелованного Богом». И еще: жизнь и наследие Чайковского являются ярчайшей иллюстрацией философской идеи о «подлинном» и «неподлинном» существовании. Для художника подлинное существование — это всегда творчество, и только оно. Поэтому трагические изломы биографии величайшего композитора России — это все же достояние исследователей; музыка же Чайковского — достояние человечества.

[youtube]WVLb2A8I4us[/youtube]

[youtube]TFV3skTnu7Q[/youtube]

[youtube]9ScVy8uVzWI[/youtube]