Те же гипертоники или диабетики вынуждены принимать назначенные доктором препараты строго по схеме, и без перерывов. Попытка сэкономить на таблетках или инъекциях неизбежно отразится на самочувствии. Конечно, не всегда вопрос стоит настолько остро, но ведь никто и никогда лекарства не пьет ради удовольствия. Можно, к примеру, похихикать над потребителями «Виагры» и прочих подобных препаратов. Но представим себе человека, которому после нынешнего подорожания она стала недоступна — его семейная жизнь под угрозой… «только и всего».

Вот почему люди так болезненно восприняли переписывание ценников в аптеках в сторону повышения. Как всегда бывает в таких случаях, сделано много успокаивающих заявлений, рассказано о неких неотложных мерах, которые должны снизить остроту ситуации, но беспокойство все равно остается. Например, говорится, что в среднем удорожание не превышает 20%, в очень редких случаях цены выросли в 2—3 раза. И, дескать, предпринимаются самые решительные действия, дабы не допустить вымывания лекарств из нижнего ценового сегмента. Но это все слова. А что на деле?

В период простуд я покупаю в расположенной неподалеку от моего дома аптеке нафтизин — от насморка. Еще недавно флакончик стоил сущие пустяки — 6 рублей. Теперь за него берут 32 рубля. Мой товарищ регулярно приобретал для своей матери-старушки снотворное по 200 рублей за упаковку, сейчас оно обходится более чем в 500. И я думаю, что многие читатели могут привести аналогичные примеры из собственной практики. Мы все понимаем, что подобное повышение цены, как сейчас любят изъясняться чиновники, «безобъективно»: ведь курс ведущих валют вырос менее чем в два раза, и ничего не известно о резком вздорожании какого-либо из видов лекарственного сырья.

На недавней пресс-конференции свердловский депутат Госдумы РФ Александр Петров, входящий в комитет, отвечающий за лекарственное обеспечение, сообщил, что пик цен на медикаменты придется на июль текущего года. Но «утешил» тем, что ожидаемое повышение не превысит показатели инфляции. С учетом уже имеющегося ценового скачка возникает подозрение, не прогнозирует ли тем самым уважаемый депутат дикий взлет инфляции летом?

На самом высоком уровне предлагается с целью сдерживания цен на медицинские препараты рассмотреть вопрос о создании сети государственных аптек. Но будет ли результат? В Свердловской области уже больше 20 лет существует ГУП «Фармация», куда входит около сотни государственных аптек. Но они, что называется, «в рынке», то есть демпингом не занимаются, и даже не предлагают каких-то существенных ценовых льгот хотя бы для отдельных категорий населений. Причем, кстати, есть занятный штрих: руководительница аптечного предприятия является активистом одной из оппозиционных партий левого крыла, где очень любят рассуждать о социальной защите и справедливости.

Но, как признал на прошедшей в начале февраля пресс-конференции заместитель генерального директора ГУПа Илья Лобов, госаптеки также повысят цены. При этом признал, что они закупили товар в прошлом году по старым расценкам, и созданного запаса хватит на несколько месяцев. Но не объяснил, почему тогда «Фармация» не реализует товар по докризисной стоимости, а хочет продавать дороже.

Не убедило меня и объяснение Лобова, данное им агентству «Уралинформбюро», что рост цен на импортные лекарства свыше 10% является сдерживающим фактором. Потому что, по его словам, это «предел, за которым мы перестаем покупать у бизнеса, аптеки перестают покупать у нас, и люди перестают покупать в аптеках». И при той высокой конкуренции, которая имеется между аптеками, продолжает чиновник, «если поставщик существенно повысит цены, он просто вылетит с рынка».

Пока же «вылетел» сам И. Лобов. Буквально на днях он покинул свой пост и стал оплачиваемым депутатом Екатеринбургской городской думы. Что, согласитесь, сильно снижает весомость заявлений и умозаключений, сделанных им в прежней должности.

Не надо быть специалистом, чтобы понимать: единственная преграда росту цен в нынешних условиях — это производить продукт в стране, чтобы не зависеть от импорта и колебаний валютных курсов. На всех уровнях власти признается, что минимум 70% лекарств, используемых у нас, являются импортными, а, например, в онкологии и того больше. Причем некоторые из них — вроде швейцарского герцептина — вообще не имеют российских аналогов. И незаменимыми являются не только ряд импортных лекарств, но и компоненты схем лечения рака.

Так, в ОКБ №1 для лечения рака предстательной железы используется метод брахиотерапии, основным элементом которой является привозимая из США капсула. И, слава богу, что никаких санкций в этой сфере не введено. А то ведь, даже по самым оптимистичным прогнозам, импортозамещение здесь произойдет не раньше, чем через 3—5 лет. Правда во времена президентства  Дмитрия Медведева ставилась задача обеспечить преобладание медикаментов отечественного происхождения на внутреннем рынке. Но, как говорится, воз и ныне там. И то, с какой помпой преподносятся немногочисленные проекты в этой сфере, лишь подчеркивает, насколько безрадостна ситуация. Ну да, это очень финансовоемкая отрасль, за современными лекарствами стоят годы работы коллективов высокооплачиваемых специалистов и оборудованных невероятно дорогостоящей техникой лабораторий. Закупать же лицензии на производство — лишь ненамного дешевле. Но ведь как-то раскрутили свою фармацевтику в нищей Индии или некогда социалистической Словении?

К сожалению, и сейчас попытки снять проблему с импортными лекарствами зачастую носят конъюнктурный характер. Например, разрешить параллельный импорт: позволить ввозить лекарства тому, кто их не выпускает и не является официальным представителем фирм-производителей. Легко предположить, к чему это приведет. В нашу страну хлынут подделки и фальсификаты, а при том масштабе коррупции, который у нас есть, это приобретет фантастический размах.

Не нравится мне и разнобой во мнениях, который возник в Свердловской области по поводу импортных препаратов. Так, одни заверяют, что никаких перебоев с поставкой импортных лекарств в регион не будет. Но вместе с тем тот же И. Лобов утверждает, а «Новый регион» это отметил, что цены на лекарства не растут пропорционально вслед за курсом доллара или евро. А это возможно только в том случае, если созданы большие товарные запасы. Но ведь они не беспредельны. Рано или поздно нам придется покупать лекарства по новому курсу валют. Соответственно нужны источники, из которых будет покрываться курсовая разница. Потому как если этого не делать, а заставлять торговать в убыток, то многие лекарства попросту исчезнут с полок.

И это должна была предотвратить система лекарственного страхования. Причем ее собирались запустить в действие с 1 января 2015 года. Но не срослось, а вместо этого с 1 марта вступит в силу расширенный список жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (ЖНВЛП), цены на которые регулируются государством.

На мой взгляд, пока не будет понимания, что лекарственный проект равнозначен атомному или космическому, то с лекарствами проблему не решить, и стране грозит «анафилактический шок».