История, как волгоградские чиновники под видом «деловой командировки» отправились в итальянскую провинцию Тоскана и там «оттянулись по полной», стала новостью № 1 в Интернете, попала на первые полосы. Вообще-то — все в норме, ничего нового: так «новорусские» бюрократы вести себя и должны.

Самое интересное произошло потом — когда вся веселая история стала достоянием гласности. И наиболее пикантное здесь — то, как застигнутые врасплох чиновники «выдавали реакции». Когда выходящие с трапа самолета государственные мужи внезапно попали в прицелы кинокамер и под перекрестный обстрел нелицеприятных вопросов журналистов, начался «бесплатный цирк» в стиле Фрейда. Кто-то блеял что-то в духе «Нас неправильно поняли, мы реально ездили в командировку»; одна чиновная дама правильно решила, что лучшая защита в нападении — и разразилась гневной филиппикой на тему «Вы вторгаетесь в мою приватную жизнь». А подлинный перл — заявление одного из «пойманных с поличным» о том, что «всю эту акцию журналистам проплатили американцы»… В общем, «не виноватая я — он сам пришел»… В психологии есть известный механизм под названием «минисценарий»: смысл его в том, что человек, попавший в состояние неожиданности, или даже шока, мгновенно начинает выдавать именно те реакции, которые его наиболее точно характеризуют. Именно это и имело место, и во всей красе.

На протяжении всего знакомства с сей знаменательной историей меня не покидает ощущение, что все это я уже где-то читал… Все правильно — в классической русской литературе! Образы чиновников в сочинениях Гоголя, Островского, Салтыкова-Щедрина; бесчисленные Сквозник-Дмухановские, Ляпкины-Тяпкины, Кувшинные Рыла, Городулины, Расплюевы… Уже далеко не вчера подмечено, что пьесы А. Островского можно спокойно ставить в антураже сегодняшней российской действительности. И авторский текст, и, что еще важнее, смысловое и философское содержание творений «отца русской драматургии» совершенно не противится подобной «модернизации» — как, может быть, никакие другие классические образцы. А ведь А. Островский — один из наиболее известных и ярко выраженных представителей так называемого «критического реализма»! О чем это все говорит?

О том, что российская жизнь в очередной раз совершила «возвращение на круги своя». Ведь и Островский, и Салтыков-Щедрин, и Сухово-Кобылин описывали в своих сочинениях эпоху становления российского «дикого капитализма», со всеми ее «ужимками и прыжками». Отечественная «эпоха первоначального накопления» отличалась всеми своими малоприятными родовыми чертами, помноженными на чисто российские доморощенные язвы — традиции бесправия, чиновничий беспредел и пещерный уровень культуры большинства населения. Отсюда — все коллизии «Ревизора», «Свадьбы Кречинского», «На всякого мудреца довольно простоты»… Очень показательно, что уже в Серебряном веке подобные сюжеты сходят на нет — в России учатся быстро, и эпоха «дикого капитализма» к началу ХХ века в основном стала достоянием истории; начиналось совершенно новое время, в Европе и Америке приведшее к становлению постиндустриального общества — и нет оснований думать, что и Россия бы осталась в стороне от этих глобальных трансформаций.

Но коммунистический эксперимент привел к выпадению нашей страны из общемировых экономических и социокультурных процессов. В результате в конце ХХ века создалась парадоксальная ситуация, когда России пришлось — после нескольких десятилетий движения в тупик — возвращаться в ту точку, с которой и произошел исторический разрыв. И, как следствие — реализовались опасения тех, кто еще в горбачевскую эпоху предрекал возможность построения в постсоветской России не «американского», но «колумбийского» или «бангладешского» капитализма. То есть — возврат в «дикий капитализм» в эпоху «постиндустриального общества», в дикую архаику. Более того — положение в некотором отношении стало хуже, чем в эпоху Островского — Сухово-Кобылина, поскольку, по точной констатации В. Новодворской, современная «эпоха первоначального накопления» в России реализуется в антураже «руин коммунизма», впитывая в себя множество элементов тоталитарной системы. Возник монструозный симбиоз сразу трех негативных «стратов» — доиндустриального капитализма, вечных российских социальных язв и «недорезанного коммунизма». Именно этот момент дал право великому европейскому борцу за права человека, покойному президенту Чехии Вацлаву Гавелу поставить жесткий диагноз: российская посткоммунистическая модель — худшая из того, что реализовалось на развалинах коммунистического мира. Потому и произведения русской классической литературы XIX века не теряют устрашающей актуальности — не требуется особого усилия, чтобы узреть современные руководящие «рыла, ряшки, хари» (пардон за цитату из Е. Евтушенко) в сатирических персонажах почти двухсотлетней давности…

И еще один момент. В свое время прославленный русский историк и лидер кадетской партии П. Милюков с трибуны Государственной думы произнес знаменитую антимонархическую речь, в которой были следующие, ставшие легендарными слова: «Страна смотрит на происходящее и задает вопрос — что это: глупость или измена?». Перефразируя вопрос Милюкова применительно к волгоградской истории, в которой как в капле воды отражается общероссийская ситуация, хочется спросить: чего тут больше — подлости или глупости?

На мой взгляд — и того, и другого. Как говорил персонаж Мориса Дрюона, «разбойник, вор, но еще и дурак». Современные Расплюевы и Кувшинные Рыла не только подлы, жадны, хамоваты и вороваты — но еще и глупы. Глупы настолько, чтобы воровать и жировать в открытую, подставляясь под истории, подобно той, что произошла в Волгограде. И в то же самое время, когда в соседней Астрахани люди пошли на объявление голодовки — других способов противостоять чиновничьему произволу, похоже, уже никто не видит…

Это — психология временщиков. Как в известной истории, когда спросили мужика: «Чтобы ты сделал, если б стал царем?». И получили ответ: «Украл бы 100 рублей и утек». С такими установками, как говорил протопоп Аввакум, «а чему быть»?.. Быть тому, что мы и имеем в наличии.