В ходе спецоперации 9 января трое террористов были уничтожены. Такая вот скорбная «арифметика». Редакция парижского журнала пострадала из-за карикатур на политические и религиозные темы не первый раз. Скандальную известность «еженедельник Чарли» получил в 2006 году, перепечатав карикатуры на пророка Мухаммеда, ранее опубликованные в одном из датских изданий. В 2011 году «Шарли Эбдо» подвергся атаке террористов после публикации карикатуры опять же на мусульманского пророка.

Общественному мнению Европы настойчиво предлагают именно такую трактовку событий: герои-художники не отказались от свободы высказывания, несмотря на все угрозы, погибли — но их дело продолжают коллеги. На миллионной манифестации парижане гордо поднимали карандаши — орудие труда карикатуриста.

Впрочем, труда ли? И, может, не орудие, а оружие? Как написал один из исследователей, «Шарли» был типичным органом пропаганды военного времени, когда карикатура на врага является «классикой». Свое кредо ставший в 2009 году главным редактором «Шарли» Стефан Шарбонье излагал предельно откровенно: «…мы стараемся заниматься провокациями каждую неделю. Провокация — это наш хлеб насущный».

Оправдания террору быть не может, ответ исламистов явно неадекватен, сколько ни говори, что «смех — это оружие» и не цитируй Маяковского, который приравнивал перо к штыку. Но задумываться о последствиях своих действий провокаторы из «Шарли», глумящиеся над мусульманскими святынями, должны были. Смогли бы они убедительно объяснить своим детям, ради чего осиротили их?

В большинстве своем приверженцы ислама называют террористов «не настоящими» мусульманами. И большая часть российских мусульман также осудила теракты и дистанцировалась от них. Однако возникшую напряженность отрицать нельзя. Глядя на телерепортажи о парижских манифестациях, множество мусульман уяснило для себя лишь то, что все эти европейцы настаивают на своем праве издеваться над мусульманскими святынями. И это не может не вызвать неприязни в мусульманской среде. Это не значит, что все правоверные завтра возьмутся за оружие, но так или иначе эта неприязнь, обида, озлобленность себя еще покажут.

Среди европейцев очень немногие позволили себе честно и трезво оценить ситуацию, которая сложилась после бойни в Париже. Среди немногих — Тьерри Мейсан, главный редактор сайта RеseauVoltaire. По его мнению, это была не месть журналистам, а провоцирование европейской гражданской войны в рамках стратегии «столкновения цивилизаций». «Следует рассмотреть все гипотезы, а на данный момент принять, что самой вероятной целью было разделить нас, а заказчики, вероятнее всего, находятся в Вашингтоне», — заключает Тьерри Мейсан.

«Конечно, мы не отступим, поскольку иначе все это не будет иметь никакого смысла», — заявил адвокат «Шарли Эбдо» Ришар Малка. 14 января вышел очередной номер журнала тиражом 3 млн экземпляров и побивший абсолютный рекорд за всю историю французской прессы. Весь тираж во Франции был раскуплен буквально за час после поступления в продажу. На главной обложке издания снова висит карикатура на пророка Мухаммеда, который плачет и держит в руках плакатик «Я — Шарли».

Действительно, жалко расстрелянных хладнокровной рукой террористов людей. Но все, что сегодня происходит после разыгравшейся в Париже трагедии, более уже походит на фарс.

«Мне было противно видеть, как бездарный Франсуа Олланд с трудом скрывает радость от произошедшего. Он вел себя 11 января как именинник, как заштатный актер, которому неожиданно устроили пышный бенефис. Он периодически даже забывал изображать скорбь. Его обращение к нации было похоже на бессмысленную предвыборную речь, состоящую из лозунгов и призывов, без малейшей попытки признать свои ошибки и непосредственную вину за бездарное руководство», — написал российский драматург Евгений Гришковец. Вполне резонно указав, что мы наблюдаем крах насквозь лицемерной концепции мультикультурализма, когда европейские обыватели послушно повторяли фразы о равенстве и толерантности (за несогласие ведь можно и работы лишиться, и репутации), а на деле уезжали из кварталов, где слишком заметно стало присутствие мигрантов.

Впрочем, очнувшись от шока, французы еще припомнят Олланду «Шарли» и повысят рейтинги Марин Ли Пен, лидера Национального фронта, жестко критикующей нынче официозную толерантность к стремительно растущей исламской общине. Кстати, сегодня во Франции насчитывается около 6 млн французов-мусульман.

Есть и еще один вопрос. Миллион человек, включая сорок глав государств, вышли почтить память погибших ныне. Почему такой чести не удостоились погибшие при взрыве в мадридской электричке десяток лет назад? Подростки, расстрелянные террористом в лагере в окрестностях Осло? Не говоря уж о том, что высокую цену, похоже, имеют только жизни европейцев. Ведь никто не почтил память грозненских полицейских или погибших в одесском пожаре 2 мая.

Можно ли после этого говорить о гуманизме, о борьбе за свободу слова? Похоже, защищать готовы лишь «правильные слова». Если бы карикатуристов расстреляли обиженные феминистки или геи, вряд ли бы столько людей твердило «Я — Шарли»: в Европе есть свои табу и святыни. За нарушение которых можно и в страну не пустить, как это сделала Латвия с нашими артистами, и вообще лишить гражданства, что сейчас предлагают сделать в Австрии с Анной Нетребко за то, что она всего лишь помогла донецкому театру деньгами.