Мало того, он не претендовал на то, чтобы остаться анонимом. Правда, домой Евгений меня не пригласил: его мама до сих пор не знает, что сын месяц пропадал на войне.

— Что заставило тебя отправиться на юго-восток Украины, теперь уже в Новороссию, и каким был этот путь?

— Мысли давно такие посещали, не мог равнодушно смотреть, как бандеровцы беспредел творят. А тут с женой серьезно поругались… Все одно к одному. Уволился из автомастерской, где работал механиком. Матери сказал, что на Север еду в командировку (позже Евгений убедился, что таких — с обостренным чувством справедливости и неустроенной личной жизнью — среди добровольцев большинство. — Прим. авт.).

Через Интернет нашел контакты тех, кто организует отправку добровольцев в Екатеринбурге, связался, оставил свои координаты. В итоге на меня вышли ребята, которые отправлялись туда с гуманитарной помощью, и предложили ехать с ними. Предварительно выяснили, у кого и какой был опыт армейской службы или участия в военных действиях. У меня — танковые войска, потом погранслужба и командировка в Чечню. Собрали команду в десять человек и в ночь на 4 октября отправились в путь, ехали микроавтобусом, еще была «Газель» с гуманитаркой. Через двое с половиной суток были в Ростовской области, границу переходили нелегально…

Имя забудь

Евгений говорит, что им сразу дали понять, куда они попали: провезли по деревням, разрушенным артиллерийским огнем, одна — чуть меньше его родного Староуткинска — была полностью в развалинах. На улицах танки сгоревшие, другая техника, дороги изрыты взрывами. В принципе, ожидаемо — насмотрелись в новостях, но такое там все-таки не показывают.

Евгений оказался в разведывательно-диверсионной группе, входящей в состав отряда командира с позывным «Хулиган». Численность спецназа небольшая — три десятка добровольцев, большинство из которых — процентов 80 — свердловчане, еще местные парни, а также из Якутии, Калмыкии, даже литовец. В основном молодежь, но были и мужики в возрасте. Например, «Донбасс» — из местных, или «Седой» — из Арамили, он воевал на пару с сыном — «Казаком». Оба дальнобойщики. Особо сошелся с земой — снайпером из Новоуткинска «Пресли». Имена друг друга если и знали, то не произносили — окликали по позывным. Евгения нарекли «Механиком», а как его на самом деле зовут, узнали лишь при расставании.

В распоряжении группы имелись трофейные БТР-80 (на него бывшего танкиста и определили), «зушка» — 23-миллиметровая спаренная зенитная установка ЗУ-23. Все древнее, еще 80-х годов. Из «артиллерии» — несколько 80- и один 120-миллиметровый минометы. Использовать их в деле «Механику» довелось уже на третий день пребывания на базе. Обычно вечером на бортовом КрАЗе выдвигались к позициям «укропов», обстреливали и быстро снимались. Меньше минуты было на то, чтобы уйти от ответного огня. Поэтому стрельбу из 120-мм миномета вели прямо с кузова, а из более легких — уже с земли.

Котел для блокпоста

Но это были цветочки, ягодки пошли, когда группа выдвинулась к 32-му блокпосту украинской армии, расположенному у поселка Смелый в полусотне километров от Луганска.

— Окопались в 380 метрах перед ними, врыли в землю БТР и «зушку», — вспоминает «Механик». — А 10 октября 11 человек под командованием «Хулигана» выдвинулись в тыл блокпоста и окопались у дороги. Это было ночью. Утром на блокпост пошли машины с водой, продуктами. Мы их развернули. Так «укропы» узнали, что они в осаде. Тут-то и понеслось. Начались обстрелы, с 31-го блокпоста на прорыв выдвинулись танки, бронетранспортеры.

Особую проблему ополченцам создавали современные бронемашины «Буцефалы» — внутри как иномарка, кондиционеры, магнитола, управление огнем джойстиком, но главное — особая броня и специальная сетка, которые даже кумулятивный снаряд не брал. Но и их наловчились бить из РПГ-7 (ручной противотанковый гранатомет). Главное попасть в башню, которая не столь защищена, или между ней и броней. Правда, для этого надо подпустить его на близкое расстояние, метров 10—15, а перед выстрелом встать в полный рост — и все это под обстрелом. Пленные удивлялись, как нам удается жечь эти «Буцефалы», а вот так: не трусь, вставай и стреляй.

Двадцать две брони остались на той дороге, которую украинские военные прозвали «Дорогой жизни». Есть у нее еще одно название — «Донбасский котел», так называется фильм о тех событиях из серии «Специальный корреспондент», показанный на телеканале «Россия» 31 октября этого года.

Сами себя запугали

Как ополченцам потом стало известно, на 32-м блокпосту стояли десантники из 80-й львовской аэромобильной бригады, бойцы нацгвардии и иностранные наемники, всего порядка 500 человек. Этот неслабый противник думал, что их окружили полторы тысячи российских десантников. Знали бы они, что им противостоит кучка плохо вооруженных ополченцев (подмога, правда, время от времени появлялась, но многие не выдерживали — отходили), может быть, были бы посмелее.

Впрочем, смелость нужна была и для того, чтобы принять предложение народоармейцев и оставить позиции — украинские военные боялись расправы со стороны своих же. Только 25 октября оставшиеся в живых полторы сотни осажденных, понимая безнадежность создавшегося положения, решили все же покинуть пост. Им разрешили выйти с оружием и той техникой, что на ходу.

— Если бы они знали, сколько нас, то думаю, не раздумывая, напали бы, — говорит «Механик». — И положили бы там. А так просто побоялись.

О живых и мертвых

Из спецгруппы мало кто остался в строю: 20 раненых и четверо погибших, среди которых «Седой» и «Пресли». Первого в упор вместе с «зушкой» расстрелял единственный прорвавшийся танк, второго в окопе — «Буцефал». Сам «Механик» получил контузию, когда попал под обстрел, подбираясь с «мухами» (гранатомет РПГ-18, — Прим. авт.) к двум БТРам, но задачу выполнил — один заглушил, второй поджег, и он ушел.

Луганск мой собеседник покинул 5 ноября. Денег на обратную дорогу не было, каждый выбирался как мог (только тела погибших довезли до России). Документов — тоже, сгорели в последнем бою. На пару с саратовским парнем «Ежиком» они продали таким же ополченцам свои трофейные стволы: Евгений — СВД (снайперская винтовка Драгунова), товарищ — автомат с глушителем и оптикой. Выручили 5 тысяч рублей, еще пятерку одолжили у знакомого, который постоянно возит в Новороссию гуманитарку. Большая часть денег ушла таксисту, согласившемуся довести их до Саратова. Там сестра «Ежика» помогла взять билеты на поезд до Екатеринбурга.

И последнее

— Не решил еще, вернусь обратно или нет, — признается при расставании со мной Евгений. — Недавно ребята звонили, уже 31-й блокпост обкладывают. Есть потери: «Донбасса» сразу на глушняк, еще один, ему даже позывной не успели дать, вряд ли выкарабкается. Знаю, вчера очередная группа отбыла в Новороссию из Екатеринбурга, среди них двое знакомых. Мишка «Казак» за отца мстить тоже по-любому поедет. Следующая отправка — в середине декабря.

Он закуривает и говорит, что целый месяц смолил лишь трофейные «укроповские» сигареты марки «Прилуки». Гадость, после которой прокашляться не можешь. А между тем, говорят, из России наше курево шло с гуманитарной помощью постоянно. Шло, да не доходило до бойцов, но на рынке его можно было купить без проблем, да не на что. Зато к обложенным на 32-м блокпосту украинским военным пытались провести нашу гуманитарку по чьему-то приказу из ЛНР. Что это — политика или подкуп, ополченцы разбираться не стали, сказали, что сожгут «гуманитариев» из гранатометов, если те поедут дальше. Желающих не нашлось. После таких фокусов, похоже, и у Евгения становиться вновь «Механиком» желания поубавилось. Посмотрим.

[photo]2290[/photo]

«Седой» со своей «зушкой».

[photo]2291[/photo]

Спецназовцы-ополченцы на «Дороге жизни», усеянной сгоревшей бронетехникой.