Самое поразительное из всех впечатлений, с какими сталкиваешься при знакомстве с архивными публикациями, — абсолютная железобетонная повторяемость не только смысловых, но даже лингвистических формулировок. Нескончаемый рефрен — из года в год, из номера в номер. Меняются эпохи и правители, меняются «ритмы и цвета времени» — но вновь и вновь пресса призывает к «борьбе за хлеб», к «подвигам на сельскохозяйственном фронте». Снова и снова с пожелтевших страниц звучат такие обороты, как будто речь идет о военных сводках, а не об извечном мирном созидательном труде хлебороба.

Старт этой кампании приходится на эпоху коллективизации. Например, в номере от 08.08.1930 г.: здесь уборка урожая приравнивается к «лобовой атаке на кулачество». А в газете от 04.04.1930 г. тональность высказываний — в том числе даже терминологическую — задает… лично товарищ Сталин! Оказывается, даже и в таком деле — все решалось «с самого верха»! Конкретно — будущий генералиссимус «отвечает товарищам колхозникам» (так в тексте) и, естественно, дает некие руководящие директивы. Он соизволил изречь следующее: «Ближайшая политическая задача колхозов состоит в борьбе за сев, в борьбе за наибольшее расширение посевных площадей, в борьбе за правильную организацию сева». Потрясающее изъявление государственной мудрости. А ключевое слово здесь — «борьба», причем для убедительности повторенное трижды.

Как любил говорить Лев Гумилев — «И тогда началось!». Можно наугад открывать любые публикации любого года, особенно в августе — сентябре, времени страды: очередная «борьба» и «битва» гарантированы, как радикулит к старости. В сталинские годы еще есть какие-то содержательные нюансы: так, 1937 год, естественно, диктует соответствующий образный антураж «борьбы с врагами народа». Статья, что характерно, называется «С фронта уборки»! Выпуски военного времени продолжают ту же линию с понятными «вариациями»: нерадение в «битве за урожай» трактуется здесь как «предательство» (номер от 03.09.1942).

В послевоенные годы накал слегка ослабевает, зато постоянно педалируется сугубо государственный смысл аграрной «борьбы». К примеру, статья в номере от 12.08.1950 на сельскохозяйственную тему называется. «С думой о Сталине» (!). А уж в хрущевскую и особенно в брежневскую эпоху — всякие нюансы снимаются: тон и лексика «урожайных» статей становится предельно однотипной и производит впечатление искусственно поддерживаемой истеричности. «Время не ждет!» (06.08.1960), «Жатва хлебов и уборка кукурузы — два главных фронта борьбы за урожай!» (18.08.1963), «Жатва — ударный фронт» (15.08.1970), «Горячие дни в деревне» (12.08.1972), «Очередные сводки с жатвы» (18.08.1982), «Настрой у комбайнеров боевой» (14.08.1986), «Город — селу: мы вас не бросим!» (21.08.1990). И т. д., и т. п. Обратите внимание — даже «перестроечные» номера отличаются до боли узнаваемой стилистикой! «Фронтовая» ассоциативность сельскохозяйственных сводок тихо угасает лишь в «лихие 90-е».

Такое завидное образно-символическое постоянство требует рационального объяснения. Может, дело в том, что Урал, да и Россия, — «край рискованного земледелия»? Кто спорит — российская «страда деревенская» всегда была делом, требующим сверхусилий… Только вот в «России, которую мы потеряли», в данной сфере никогда не было никаких «боевых» ассоциаций.

Конечно, вечный советский аврал должен был продуцировать нечто подобное. Как в известном анекдоте про армянское радио: «Есть ли выход из безвыходной ситуации? — На вопросы по сельскому хозяйству не отвечаем». И все-таки и это — не вся правда.

…Российский философ Игорь Яковенко точно отметил: советской идеологии и культуре были свойственны черты манихейства. Для справки: это своеобразная «антирелигия», созданная персидским пророком Мани (отсюда и название) в IV веке. Суть манихейства — в «черно-белом», полярном разделении мира на «светлую» и «темную» половины, причем «темная» считалась порождением Сатаны и подлежала физическому уничтожению. Точно по «Интернационалу»: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…». Естественно, «наша» сторона всегда считалась «светлой», и наоборот: эта концепция практически буквально выражена в известных стихах Лебедева-Кумача: «Как два различных полюса, во всем различны мы. За свет, за мир мы боремся; они — за царство тьмы» («Священная война»). При таком положении дел запрограммированной становится семантика и даже эстетика «вечного боя», вечной священной борьбы с экзистенциальным злом. Установка эта — тотальная, охватывающая все сферы человеческой жизни. И здесь самые мирные профессиональные процедуры со всей необходимостью напитываются совершенно определенными «соками»: манихейское мироощущение просто не может себе позволить никаких «лакун» в сознании человеческого «стада»…

Поэтому эпопея «битвы за урожай» парадоксальным образом напоминает название классической книги великого немецкого философа Мартина Хайдеггера «Бытие и ничто». «Бытие» — потому что в результате тотальной деструкции массового сознания пресловутая «битва» действительно материализировалась. «Ничто» — потому что результат всего сотворяемого превращался в натуральную аннигиляцию; и хозяйственную, и даже политико-цивилизационную.

Прикоснуться к истории «Уральского Рабочего» можно уже сейчас в iPad- приложении iАрхив и на сайте iarchive.uralsky-rabochi.ru