— Нисколько. Ведь мы работали над проектом, когда о воссоздании Большого Златоуста и речи не было. Хотя, возможно, было бы интереснее, если бы мы поставили на купол статую императрицы Екатерины — было и такое предложение...

О нереализованных вариантах говорить можно бесконечно. Что же касается того, что мы увидели в итоге, то это, пожалуй, одно из немногих зданий в историческом центре города, о которых можно, не покривив душой, сказать: они как будто всегда здесь стояли. Конечно, память хранит и прежнюю картинку, но и этот объект, что называется, вписался. Созданная его появлением новая архитектурная реальность не выглядит лоскутно-разнородной.

Сам Алейников подчеркивает, что первым композиционную концепцию здания для данной площадки предложил не он, а коллега Борис Демидов. Но, как это случается сплошь и рядом, заказчик сделал выбор в пользу другого архитектора, который и довел проект до воплощения, вложив в него свой профессионализм, свою душу, свое понимание городских реалий. В частности, Алейников решительно увеличил количество этажей — с 4 до 9, и, возможно, угадал с объемом, полагая, что более мелкий объект в этом месте «провалится».

[photo300]1885[/photo300]

Масштаб городской застройки постоянно укрупняется, и надо суметь вставить в этот подвижный контекст не то, что было соразмерно ему вчера, а то, что будет соразмерно завтра. И при этом не задавить соседей, расположенных через дорогу. Как?

Автору удалось заставить нас видеть то, что он нам хочет показать. А именно, что в перекличку с комплексом построек, в которых размещаются краеведческий музей и областной Минкульт, вступает не вся громада Limerance, а только прямоугольный блок из первых трех этажей. То есть, диалог получается практически на равных, а то, что «над», в нем не участвует, но благосклонно взирает на собеседников с высоты своего положения. И в то же время здание цельное — и объемно, и стилистически, умеренно насыщенное цитатами из конструктивизма, и не его одного, дабы не разрушить нарочитой однобокостью очень сложную ткань сложившейся застройки.

Специфическое объемное и стилевое решение найдено Сергеем Алейниковым и для здания областного Законодательного собрания, сочетающего в своем облике черты современной архитектуры с элементами классицизма (колонны, капители, фризы), адаптированными к текущей действительности. Эклектика? Безусловно. Но ругательным это понятие перестало быть еще в XIX веке, а насквозь эклектичный Дом Севастьянова — один из символов Екатеринбурга.

Как свидетельствует сам Алейников, мнения о здании Заксобрания разделились диаметрально: либо очень нравится, либо очень не нравится.

— Эскизов было невероятное количество. Так и этак вертели, в высоту вытягивали, чтобы заданные 16 тысяч квадратных метров воплотить в солидный объем, который бы не терялся рядом с «Хайятом» и Домом правительства. Решили этот вопрос за счет больших внутренних пространств — и это получилось очень кстати: есть место для встреч, неформального общения.

Долго мы ломали голову и над стилем. Можно было последовать примеру Европы, где парламенты нередко размещают в демократичного вида зданиях, не похожих на правительственные. Но у нас все же решили придать ему пафосное значение. И чего уж точно мы добились, так это что наш объект не спутаешь ни с офисником, ни с торговым центром, ни с театром. Кое-кто, правда, находит сходство с мавзолеем…

Да уж, это здание, при первом же взгляде на которое понимаешь, что отсюда исходит власть. Эффект достигается не только за счет деталей, в большей степени благодаря творческому использованию схемы периптера — классического античного храма, окруженного колоннадой.

Сергею Алейникову выпала честь работать на ответственейших видовых площадках в центре Екатеринбурга, на берегах Исети.

— Не боязно?

— Да нет, скорее вдохновляет. Хотя определенные опасения все же присутствуют: не испортить бы это место. Но это работа, которую все равно кто-то будет делать. Почему не ты, если веришь в свои силы, в свой коллектив, если можешь предложить что-то действительно интересное?

[photo]1886[/photo]

Хорошо вписались в линейку исторических зданий улицы Горького представительство Ямало-Ненецкого округа и банка по соседству. Разные, но перекликающиеся между собой, не выламывающиеся из окружения. Пример для себя Алейников видит в застройке Мюнхена: когда на смену домам, уничтоженным бомбежками или неумолимым временем, встали современные, но выполненные в том же масштабе, — и Мюнхен остался Мюнхеном.

Центр Ельцина, ключевое здание в линейке строений правобережья Городского пруда, — тоже работа Алейникова. Сначала ничего не получалось. Очень трудно было придумать что-то действительно впечатляющее, тем более что это место многократно обыгрывалось в эскизах других архитекторов, в том числе довольно удачных.

А получилось после того, как появился проект планировки квартала Екатеринбург-Сити от парижского архитектурного бюро Volode&Pistre — с пешеходной улицей, проложенной по диагонали, ориентированной на доминанту противоположного берега Исети — Храм-на-Крови. И на эту ось нанизана дуга отеля Hyatt. И тут Алейникова словно озарило: он стал рисовать объем, тоже ориентированный на храм, но с обратной кривизной фасада. За ночь подготовил эскиз, утром притащил тогдашнему главному архитектору города Михаилу Вяткину. Как видим теперь, получилось удачно: разные здания, размещенные в разных кварталах, при взгляде с противоположной набережной сливаются в своеобразный ансамбль, формируют неповторимый архитектурный образ.

Кстати, высотной части поначалу не было, на ее месте предполагалось поставить семиэтажный паркинг, идея офисной башни с магазинами в основании пришла заказчику позже. Высотка появилась и довольно органично вросла в проект, но… Единый многофункциональный комплекс «Демидов» из-за смены собственников пришлось функционально делить на независимые объекты. В развернутой к Городскому пруду части, как уже сказано, откроется Центр Ельцина. Тут будет музей первого президента РФ, лекторские залы, детский образовательный комплекс, библиотека, апартаменты (в том числе для семьи Ельцина), куча ресторанов и несколько элитных бутиков.

На этом объекте уральским архитекторам довелось поработать совместно с американской фирмой Ralph Appelbaum, очень известной в области музейного дизайна. Под экспозиционные идеи пришлось многое внутри переделать, но, как считает Сергей Алейников, результат стоил трудов: музей будет замечательный. Куда меньше генпроектировщиков вдохновляют изменения, внесенные отечественным коллегой, приглашенным Семьей, но, к счастью, они не столь существенны, чтобы был смысл противодействовать.

Сейчас Сергей Васильевич с коллегами бьется над архитектурой жилого квартала на другом берегу, на месте мельзавода. Творческой стороной авторы пока не удовлетворены:

— Место очень ценное. Последний такой кусок фактически. Хочется сделать что-то необычное. А задание — обычное, рядовая квартальная застройка, чтобы закрыть двор. Как показать обычное необычным?

По жилым объектам у группы Алейникова опыт тоже изрядный: «Клевер-Парк» у ЦПКиО, «Университетский» во Втузгородке, яркий (в прямом смысле слова) супрематический комплекс «Малевич» у пересечения проспекта Космонавтов с Транссибом. Но здесь, у Макаровского моста, на берегу пруда хочется добиться особой выразительности…

[photo]1884[/photo]

* * *

Сергей Алейников — из семьи военнослужащего. Как в песне поется: «… мой адрес — Советский Союз». Но то, что многочисленные переезды закончились Свердловском, считает большой удачей. Все ему здесь по душе. В наследии каждой архитектурной эпохи видит он свои достоинства.

— Даже взять пресловутые хрущевки… Заходишь сейчас в эти обжитые зеленые дворы с деревьями выше крыш — хорошо! Пять этажей — масштаб очень человечный, не давит…

Нет ли желания что-то снести, переделать? Даже в отношении самых одиозных сооружений Алейников не склонен прибегать к «высшей мере», ведь это здание уже есть, оно вплетено в ткань города. Что-то наподобие гегелевского: «Все действительное разумно».

Помимо объективных причин опережающего развития Екатеринбурга по сравнению со многими другими российскими и зарубежными городами, огромную роль сыграл, считает Сергей Васильевич, человеческий фактор. Самому ему посчастливилось работать с такими стратегически мыслящими руководителями, как Павел Шаманов и Аркадий Чернецкий, с высокопрофессиональными строительными вице-мэрами Владимиром Букиным, Виктором Поповым, Владимиром Крицким. Ну а облеченные их доверием главные архитекторы города Геннадий Белянкин и Михаил Вяткин — это две двадцатилетние эпохи, сформировавшие облик современного Екатеринбурга.

— Ну и, конечно, Борис Ельцин (почему я с удовольствием работаю над его музеем!), который создал секретариат по строительству, вообще уделял этой сфере пристальное внимание. При нем в музее архитектуры выставляли макеты, заслушивали главного архитектора о ближайших и перспективных планах развития города. Он понял и поддержал Белянкина в том, чтобы уберечь центр Свердловска от сплошной панельной застройки…

— Сейчас больше говорят об опасности так называемой точечной застройки…

— Нет в архитектуре такого понятия. Есть уплотнение застройки. Это явление существовало на протяжении всей истории развития городов, все города постоянно уплотняются. Прежде всего, это экономически обосновано — не растягиваются транспортные связи, сети. Компактный город удобнее для жизни, чем размазанный на огромные расстояния. Другое дело, многое зависит от того, как это сделать. Если не что попало лепить посреди двора, если деликатно и грамотно, то почему бы и нет? Проектируя в чистом поле, можно следовать ископаемой норме 450 человек на квадратный километр, а если кто-то хочет жить в самом центре мегаполиса, он должен понимать, что здесь совсем другие условия.

И еще надо понимать, что не архитектор выступает инициатором строительства, он берется за ту работу, которую ему предлагают. Но если кто-то считает, что, взяв деньги заказчика, архитектор о том только и думает, чтобы удовлетворить все его капризы, то это не так. Наша специальность — социально направленная. И любой объект, который я буду делать, я буду делать не тебе за твои деньги — и все, а исходя из интересов людей, которые тут живут. Нас так учили. Все наши объекты в этом смысле — социально значимые.

[photo]1887[/photo]

* * *

Алейников — он не только за себя. Недавно Сергей Васильевич на второй срок избран председателем областного Союза архитекторов (третьего по численности в России). Потому что оправдал. При нем союз начал возвращаться из небытия к тому статусу, в котором он воспринимался зодчими 70—80-х.

Вернули помещения из аренды, начали проводить выставки, организовывать творческие дискуссии. Кстати, как раз в ходе одной из них вылупилось решение, позволившее разрубить коренное противоречие, возникшее в работе над проектом реконструкции Центрального стадиона: предложили оторвать исторические фасады от арены, превратить их в порталы, организующие пространство спортивного комплекса.

Общественность — это сила, считает Сергей Алейников. Это люди, которые вправе сказать: ты плохо делаешь — лучше не делай, уйди из профессии. Это те, кто не побоится возвысить свой голос в защиту города от зарастания архитектурными сорняками. И в Градсовете при администрации (дай бог ему долгих лет жизни!), и в общественном совете при союзе, менее формализованном, менее зависимом от политической конъюнктуры.

Дел полно.

Одна из задач, которую во всем мире решают именно союзы, — преодолеть пренебрежительное отношение заказчиков к ценности творческого труда. Идеи сплошь и рядом воруют, чуть ли не за доблесть считается сэкономить на проекте, «кинув на бабки» авторский коллектив…

Еще — забота о ветеранах. То поколение ветеранов, к какому причисляет Алейников себя и своих сверстников, сумело в последние годы что-то заработать на жизнь, а те, кто ушел на заслуженный отдых раньше, существуют на очень скромные пенсии. Да и не только в деньгах и подарках дело. Собирать их вместе, поить чаем и главное — выслушивать! Причем не только из вежливости, но и с пользой для дела:

— Нельзя об архитекторе говорить, что он старый. Он мудрый, а не старый.

[photo]1883[/photo]