Между тем, само по себе явление, когда подросток решается на публичную кровавую расправу, — не новое. Распространено оно главным образом в США. Там, как известно, едва ли не каждые полгода какой-нибудь обиженный и отчаянный устраивает массовую стрельбу с захватом. Не случайно после случившегося в Москве со всех сторон раздалось: «ну вот, началось…», при этом имеется в виду печальный опыт Америки и переложение его на российские реалии. В самом деле, что стоит за публичным расстрелом в Москве? Что это — пока единичный случай или уже показатель начинающего проявлять себя тревожного социального явления? Об этом наш разговор с главой Ассоциации психологов и психиатров Свердловской области, врачом высшей категории Георгием Амусиным.

— Георгий Львович, так что все-таки движет подростками в подобных случаях в России и в США? Можно ли выявить какие-то общие черты?

— В США, действительно, как цинично ни прозвучит, сценарий уже отработан, там «протоптали тропинку», и там массовые расправы сформировались в явление. Как это действует? Человек определенного психотипа, попадая в критическую ситуацию, видит перед собой готовую схему ее разрешения. Он просто берет это клише и применяет его, пытаясь разрешить таким образом свои внутренние проблемы. То есть он делает это потому, что уже кто-то так сделал до него, и он поступает точно так же, ничего не изобретая и особо не мудрствуя. Ему тяжело, ему не до «творческих актов» в этот момент. Если обобщить, есть возможность этого человека, есть его внутренняя готовность, и я бы сказал, пусть это и не совсем корректно прозвучит, некое разрешение со стороны общества.

У нас пока, несмотря на всю чудовищность ситуации, подобные факты не сформировались в явление. Специалисты рассматривают каждый такой случай как особый, со своими индивидуальными причинно-следственными связями. Но надо признать, определенные общие черты все же прослеживаются. Это отсутствие ценности отношений и некоторый нарцистический контур личности главных «героев». Человек чувствует себя крайне обиженным и воспринимает ситуацию таким образом, что ему все позволено. Если говорить не о психиатрической составляющей, а психопатологической, то это некоторые чувства обиженного ребенка, который злится на весь мир и хочет этот мир вокруг себя уничтожить. Именно поэтому он концентрирует свой деструктивный порыв не только на обидчике, но и на тех, кто рядом, и на тех, кто препятствует ему в достижении этой цели. Он, как ураган, сметает все на своем пути.

Я сейчас говорю в общем, поскольку с подростком, устроившим погром в московской школе, еще предстоит работать. Было бы замечательно, чтобы с ним занимались специалисты, способные описать объективную картину его поведения и мотивов. По крайней мере, в Москве есть такие люди в институте Сербского. Информация, которую получат эксперты, ее анализ очень важны. Ибо это классический повод задуматься не только над тем, что произошло конкретно с этим подростком, но и над тем, что происходит вокруг подростков, что происходит в обществе, какие явления идут сейчас в школьной среде.

— Синдром обиженного, пытающегося что-то доказать всем подростка заставил его пойти и устроить именно публичную расправу? Он ведь не стал подкарауливать, не целился в учителя из-за угла…

— Вы знаете, я не думаю, что тут так уж важен был момент публичности. Может статься, что для него аудитория, захват заложников вообще не имели значения. Может, он и не думал об этом. Не исключено, что это была реакция, когда он, оказавшись на острие своих переживаний, пошел и начал стрелять. Понимаете, скорее всего, если бы он осознанно решил на глазах у всех расправиться с учителем, тогда, вероятнее всего, он и должен быть обижен на глазах у всех. То есть таким образом он как бы возвращал бы публично нанесенные обиды и оскорбления. Либо это должен быть человек с нарцистическо-истерическими проявлениями, выражаясь профессиональным языком. Тогда бы ему нужно было устроить из всего этого шоу. Вообще, пока сделать вывод сложно, что это за человек, мы можем судить только по тем отрывочным сведениям, которые имеем.

Судя по тому, как этот мальчик держался на судебном заседании, он человек все-таки в большей степени замкнутый на себя. И скорее всего, социальные проявления, публичность в достижении цели не важны для него. Кстати, к подобным действиям склонны люди, которых мы называем социально некомпетентными. Они очень чувствительны к проявлениям к ним других людей, они ранимы. Но при этом ранимы не как любой человек с нормальной душевной организацией, а по своим «законам», они могут увидеть обиду и ущерб своей личности там, где его, по сути, и нет. Они легко все дорисуют, дофантазируют в своем сознании. Словом, очень важен вопрос судебно-психиатрической экспертизы этого молодого человека. Когда будет проведен пошаговый, послойный анализ его личности: нет ли в ней патологических формирований, нет ли проявления ситуативных реакций и т.д.

— Обыватели, между тем, видят причины лежащими на поверхности: «насмотрелись, как там, в Америке, и пошли стрелять…» Можно ли говорить о том, что какой-то опыт в этом отношении мы у США почерпнули?

— Как показывает наша история, мы берем оттуда самое плохое и извращаем до типично российского беспредела. Я бы не стал ставить произошедшее в один ряд с тем, как это происходит в американских школах… По крайней мере, всерьез бы задумался… Там все-таки другая культура выражения агрессии, другая культура отношения к оружию. Хотя феномены патологических состояний личности интернациональны, едины во всех странах, но вот что касается социальных влияний, то тут у нас, скорее, сказываются типично российские феномены.

Другое дело, что общество, безусловно, изменилось. Вряд ли мы могли представить, что в пресловутые советские времена кто-то из подростков пошел захватывать и стрелять в школе. Или полицейский, как Евсюков, решился бы устроить пальбу в магазине…

Нужна серьезная экспертиза всех таких случаев, анализ специалистов, чтобы не только понять, как работать с отдельным человеком, который оказался в кризисе и склонен к социопатическим реакциям, но и для того, чтобы выявить некоторые знаки по работе с обществом. Ибо они диагностичны для всей культуры, в которой они проявляются. Вот что важно.

— Разобраться пока не разобрались, но вот простых методов решения сложной проблемы звучит немерено: судить и сажать родителей, плохо воспитавших детей, напрочь запретить продавать оружие, запретить игры-стрелялки в Интернете…

— Это реакция больного общества на действия больных людей. Чисто популистская реакция — взять и разрубить все сплеча. Давайте подозревать всех подростков, давайте вместо видеонаблюдения к каждому по охраннику приставим — это акт отчаяния и непрофессионализма. У нас вообще сегодня принято вместо вдумчивого подхода к решению проблемы прибегать к силовым и разного рода запретительным методам. А тут как раз тот случай, когда надо решать головой, а уже после этого думать, прибегать ли к другим органам.

Прямая речь

«Я боялся смерти, но мне интересно было, как она выглядит. Весь мир — иллюзия, и меня никто не понимает. Надоело жить, но заканчивать самоубийством не хотел. Надеялся, что застрелят», — заявил подросток на допросе.