Подобные мотивации людей вполне объяснимы и понятны. Только всегда ли они верны? Отстраниться от своей ненависти и беспристрастно взглянуть на личность преступника невероятно сложно. Но существуют ситуации, когда объективность становится единственным способом помочь как убийце, так и обществу справиться с трагедией. Как? Попытаемся выяснить это в беседе с заместителем главного врача по медицинской части Областной психиатрической больницы, врачом-психиатром высшей категории, руководителем областной службы судебно-психиатрической экспертизы Валентиной Ленской.

— Один из ярких примеров столкновения общественного мнения и работы экспертов — Норвегия два года назад, — говорит Валентина Степановна. — Народные настроения, которые царили в стране после стрельбы Андерса Брейвика, оказали мощное давление на итоговое решение суда. После первой экспертизы было выявлено тяжелое психическое расстройство, при котором в обычных случаях человек признается невменяемым и вместо тюремного наказания проходит принудительное лечение в психиатрической больнице. Разумеется, подобное норвежцы допустить не могли, поэтому после повторных экспертиз решение было изменено, Брейвик был признан вменяемым во время совершения терактов и приговорен к 21 году тюремного заключения.

— Какой был поставлен диагноз после первой экспертизы?

— Шизофрения. Но в принципе, все тяжелые психические заболевания схожи по своему экспертному решению, главное здесь, что их нужно лечить. И Брейвика надо лечить. Родители показали его в детстве однажды психиатру, и все.

— А Брейвика и подобных ему можно вылечить?

— Конечно. Так же, как, например, гипертонию. Но чтобы лечение было успешным, нужно находиться на поддерживающей терапии. Если к нам вовремя обращается сам больной или его родственники, в большинстве случаев нам удается социализировать человека. Когда же приводят пациента, который уже много лет болеет и только и делает, что сидит у себя в комнате, его содержат родители, сам он не работает и находится в мире своих фантазий, то в таких случаях вернуть к нормальной жизни крайне сложно. Многих от посещения врача-психиатра останавливает стереотипное представление, что в больницах якобы издеваются над людьми, превращают их в зомби, ставят опыты. Во всем мире с этими представлениями борются, но не очень успешно. Почему-то, если люди работают со странным человеком, это их не смущает. Но после того как он пролечится у психиатра, что значительно улучшает его качество жизни, от него отстраняются.

— Пациенты с запущенными случаями и входят в тот небольшой процент больных, которых сложно адаптировать к нормальной жизни?

— Отчасти. Есть группы пациентов с приобретенным или врожденным слабоумием, и ряд больных, недуг которых, независимо от возраста, не сдвигается ни психотерапией, ни медикаментозным лечением. В целом же фармакотерапия сегодня достигла больших высот, и существует множество препаратов, купирующих бред, галлюцинации, депрессивные состояния и т.д.

— Среди преступников много людей с психическими заболеваниями?

— У нас в области в год к уголовной ответственности привлекается примерно 45 тысяч лиц. Из них из-за того, что у суда или следователя возникли сомнения в психическом здоровье подозреваемого, на экспертизу направляются 3,5 тысячи. И лишь 360 человек признаются невменяемыми в период совершения преступления. Это очень мало.

— То есть в большинстве случаев грабят, убивают, насилуют вполне осознанно?

— Да.

— И даже педофилы?

— Иногда. Есть психически больные, но в большинстве случаев это обычные, нормальные граждане, у которых хорошая работа, семья, у них нередко растут свои дети. Такие умом все понимают и осознают.

— То есть получать удовольствие от насилия над ребенком или взрослым — это показатель здоровой психики?

— Это может быть здоровый человек с садистическими наклонностями. Садизм — это не болезнь. Преступник вырос таким, в силу каких-то обстоятельств так сформировалась его личность. Подобные действия могут совершаться не по причине болезни, а сугубо в соответствии со своим нравственным, моральным развитием. Возможно, у него имеется расстройство личности, но это не освобождает педофила от уголовной ответственности. За всю мою практику лишь два-три таких злодея были отправлены судом на принудительное лечение. Остальные отбывают срок в тюрьме.

— А ошибиться во время проведения экспертизы можно?

— Каким образом? Это очень серьезный процесс. Мы изучаем материалы следствия, работаем с испытуемым, исследуем его жизнь. Оцениваем соматическое, неврологическое, психическое состояние человека, каковы его память, интеллект, внимание, критические и прогностические способности. Смотрим, как ведет себя во время экспертизы, в период нахождения в стационаре. После 30 дней наблюдения пишем заключение, где доказываем, мог ли человек осознавать и руководить своими действиями во время совершения преступления. Если у суда или следствия есть сомнения в наших выводах, назначается повторная экспертиза. Она может проводиться как у нас, так и в соседних регионах. В очень спорных случаях, что бывает редко, исследования проходят в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского в Москове.

Если же вы спрашиваете, можно ли экспертов обмануть, симулируя психическое заболевание, ответ также отрицательный.

— То есть рассказы из серии «да я симулировал» — полная ерунда?

— В таких случаях я говорю, что знаю психиатрию неплохо, но если бы мне довелось симулировать, то максимум что смогла бы — изобразить депрессию. Все психические расстройства имеют свою клинику и динамику, и если говорят, что «мне приказывают голоса», а в ходе наблюдений выясняется, что человек отлично общается, водит машину, совершает адекватные поступки, хорошо спит и не обнаруживает ни одного отклонения, все становится ясно. Или, например, эпилептики. Существует несколько типов эпилепсии, в одном из которых человек неосознанно может совершать брутальные действия, с последующей амнезией. У него неожиданно формируется свой мир, в котором он должен от всех защищаться. В таком состоянии он может убивать людей, поджигать дома, а после ничего не помнить. Играть такое невозможно. Призывники, к слову, которые отклонились от службы, любят говорить про симуляцию на экспертизах. Происходит это от того, что «белый билет» он получает из-за диагноза «расстройство личности», а рассказывать о том, что лежал в психиатрической больнице, ему неловко, поэтому всех уверяет, что врачей легко провести.

— После 20 лет работы в судебно-психиатрической экспертизе в людях не разочаровались?

— Не все же злодеи. Бывают преступления, совершенные по неосторожности, — ДТП, самозащита. Иногда, конечно, кажется, что мир состоит только из бандитов и жуликов, но это не напрягает. Правда, после такой работы читать Достоевского очень трудно, поскольку его герои рядом. Лучше психологические детективы.

КСТАТИ

На основании заключения, вынесенного судебно-медицинской экспертизой, суд принимает решение, назначить тюремный срок или принудительное лечение. В последнем случае, в зависимости от тяжести содеянного и психического расстройства, пациент помещается в психиатрический стационар определенного типа. Самый строгий для тех, кто совершил особо тяжкие преступления, — специализированная больница с интенсивным наблюдением. Таких учреждений в стране всего семь. Из Свердловской области подобных пациентов отправляют в Волгоград.