Обычный рабочий день не совсем обычной швейной мастерской начался.

У этого скромного производства нет директора в привычном для нас значении. Несмотря на то что идея открытия принадлежит Вере Коваленко, руководителем она себя не считает и предпочитает говорить не «моя», а «наша мастерская».

Вере 34 года, из них 11 она провела в тюрьме, вышла на свободу три года назад и, помучившись от бесконечных отказов работодателей, решила создать свое дело.

— В самом начале нам очень помогла организация «Новое время» — на протяжении 9 месяцев ее сотрудники бесплатно предоставляли нам свое помещение. Потом был период, когда мы сами ходили по кафе, ресторанам и предлагали наши изделия. Все получалось, но много сил уходило на то, чтобы объяснить управляющим, кто мы и чего хотим. А сейчас решили, что нужно сделать мастерскую, чтобы люди могли просто заходить с улицы.

— А почему выбрали именно швейное производство?

— Потому что в тюрьмах есть училище, где за полгода учат шить. Если у тебя срок, например, 3—5 лет, можно наработать хорошую практику. Да и когда выходишь на свободу с пособием 850 рублей и билетом до пункта назначения, не зная, возьмут ли тебя на работу и как сложится твоя жизнь, лучше, чтобы существовало хотя бы одно место, куда можно приехать и быть уверенной, что тебе помогут. Мы же здесь не только шьем, но обсуждаем все проблемы, начиная с того, как вести себя на собеседовании, и заканчивая, где наблюдаться с ВИЧ или туберкулезом. Пошив одежды — это лишь часть работы фонда помощи девушкам, который мы организовали.

Удивительно, но привычных претензий в адрес государства у Веры нет: и мастерскую, и фонд она создала не от тотальной безысходности, а как один из способов помощи бывшим преступницам.

— Нам помогают, этого нельзя отрицать. Мы сотрудничаем со многими организациями, но это сейчас, когда мы адаптировались на свободе. А после длительного срока женщине трудно, прежде всего психологически, дойти даже до соцзащиты. Ее нужно вести за руку. Она же ничего не знает о новой жизни, ее всему нужно учить.

На собственном примере Вера рассказала, как после 8,5 лет заключения не умела не то что готовить, а даже пользоваться микроволновой печью.

Преодолеть барьеры

— За полгода до освобождения в тюрьме с человеком начинают работать специалисты, которые помогают ему определиться в жизни. На момент выхода мужчина или женщина получает памятку, где указаны службы, куда обратиться за помощью. Кроме этого, действует единый социальный телефон и открытая информационная система, где по месту жительства можно выбрать меру поддержки, — рассказывает начальник отдела технологии социального обслуживания населения Министерства социальной политики Свердловской области Илья Илларионов.

Руководитель организационно-методического центра социальной помощи Сергей Клочков также уверяет, что работа ведется большая, поскольку к моменту освобождения необходимо решить самые разные проблемы, связанные с документами, здоровьем, наличием детей у заключенной и т.д.

— Да, так и есть, я и с Ильей Владимировичем и Сергеем Сергеевичем знакома, — говорит Вера. — Но, во-первых, в соцзащите основные усилия направлены на помощь инвалидам и многодетным семьям. Во-вторых, женщине сложно доверять госслужащим.

 — Почему?

— Вы думаете, в тюрьмах нет психологов? Есть, и очень хорошие, только ходили к ним единицы, и то те, кому оставалось полгода до освобождения. Остальные и рады бы, только все же хотят условно-досрочно освободиться, а психолог может сказать, что ты не готова к свободе, и срок не сократят. Поэтому девчонки не доверяют штатным специалистам и лишний раз не откровенничают. Кроме того, если после освобождения негде жить, дается направление в дом ночного пребывания на Машинной, 9а. Там нормально, чистенько, хорошие люди работают, но одно наличие забора и охранников возвращает чувство, что ты снова за решеткой. Поэтому дело не в том, что государство нам чего-то не дает, а в том, что мы не можем с ним взаимодействовать и выходим абсолютно неподготовленными к жизни.

— На ваш взгляд, параллельно с отбыванием срока нужно проводить комплексную реабилитацию женщин, и желательно, чтобы ее проводили не сотрудники тюрьмы?

 — Да, но для тех, кто реально хочет изменить свою жизнь. 80% женщин сидят за хранение и продажу наркотиков. Вы представляете, какой образ жизни они вели? Чтобы вернуть их к реальности, нужно в корне поменять сознание. Желание измениться есть у всех, но понимание, как это делать, у многих отсутствует. Но если в течение длительного времени у женщины это стремление сохраняется, а это видно по ее уважительному отношению к труду, людям, смысл ей помочь есть. Знаете, я читала, что в какой-то стране женщин за полгода до освобождения переводят в нормальные комнаты, где их учат заново вести хозяйство — пользоваться стиральной машиной, готовить еду и т.д. После этого с ними работали психологи, и они выходили на свободу вполне подготовленными к жизни.

Но больше всего в плане реабилитации Веру впечатлил даже не иностранный пример, а ее личный опыт. Этим летом она стала участницей проекта «Джентльмены на даче. Женский сезон», на котором 10 бывших женщин-заключенных учили светским манерам, культуре речи, танцам и многому другому.

— Этому проекту я благодарна в первую очередь за то, что мне удалось разобраться в себе. Изначально я не хотела ехать, но, оказавшись там, поняла, насколько мне тяжело. С нами работали два психолога, которые всегда были готовы помочь, и я этим активно пользовалась, поскольку понимала, что другого подобного шанса у меня в жизни не будет. Если бы мне не удалось проработать накопившиеся с детства проблемы, у меня бы наверняка произошел какой-нибудь срыв. Не скажу, что сейчас вся эта внутренняя тяжесть ушла, но в данный момент я хотя бы понимаю, что с ней делать.

Вернувшись после проекта в Екатеринбург, Вера с новыми силами взялась за помощь девушкам. Она не ждет, когда ей покажут необходимые документы или справку о состоянии здоровья, она пускает в мастерскую всех, кому после выхода на свободу некуда идти.

— Понимаете, в тюрьме девчонку могут подготовить к нормальной жизни, найти работу и т.д. Но если ее никто не ждет, она никому не нужна, ей ничего не мешает уехать к подружке, там выпить, а потом вдобавок еще и потерять паспорт. И куда она такая поедет устраиваться?! Денег нет, работы нет, близких нет. Ей сейчас нужна помощь, ей сейчас нужно где-то переночевать, а не после прохождения флюорографии и получения паспорта. И в этом случае, кроме нас, ей помочь некому. Ведь если девчонка сейчас не адаптируется, дальше все будет идти к тому, что она снова вернется в тюрьму…

ДОСЬЕ

Вера Коваленко. Имеет три судимости — за воровство и убийство человека, совершенное во время распития спиртных напитков.

С раннего детства росла в атмосфере жестокости и насилия. Отец — бывший заключенный, после возвращения домой начал пить. Мать Веры мужа поддержала, и дом превратился в место для пьянок и оргий. Девочка ушла из дома, научилась пить, курить и воровать. Отец периодически искал ребенка, но лишь для того, чтобы в пьяном угаре избить. Несколько раз Веру увозили на «скорой» с сотрясением мозга. Заявление на отца мать не подавала. О том, что есть службы социальной помощи, девочка не знала. 

[photo]974[/photo]