Но так ли все просто?

На протяжении многих лет мечтой большевиков был трибунал над самодержцем. Физическое устранение монарха и даже его близких родственников никак не гарантировало от реставрации монархии. Нужно было подробно и впечатляюще объяснить русскому народу и всему миру, что династия Романовых — преступники, осудить их с соблюдением всех канонов справедливости.

К этому примешивалась изрядная доля тщеславия: какой пламенный трибун не мечтал произнести речь на этом трибунале — речь, которая разойдется по газетам всего мира, останется на века в трудах историков.

Другим сдерживающим фактором было международное сообщество. В 1918 году Россия — страна без боеспособной армии. Старая армия разложена усилиями самих большевиков, ее офицеры отданы солдатне на расправу. Красной гвардии от роду несколько месяцев, она с грехом пополам отбивается от внутренних врагов. О войне с армией какой-то из мировых держав и речи быть не может. А немцы, войска которых на территории России, между тем требуют обеспечить неприкосновенность отрекшегося монарха и его семьи, а в идеале — позволить им уехать за рубеж. Как-никак Николай II и кайзер Вильгельм II — закадычные друзья молодости, жена русского императора Александра Федоровна приходится Вильгельму двоюродной сестрой. Схожей позиции придерживаются Британия (Александра Федоровна — племянница британского монарха) и даже республиканская Франция.

Но, объясняют нам, летом большевики боялись, что Николай II окажется в руках монархистов, станет их вождем и знаменем. Власть большевиков на Урале таяла, как сахар. Южнее, в Челябинске и по всему Транссибу, заполыхал мятеж белочехов. С востока наступали колчаковцы. Даже в самом городе было неспокойно: на Верх-Исетском заводе подняли восстание анархисты. Ну, действительно, что еще делать в таких условиях?

Сохранился отрывок из доклада в Москву Уралсовета: поездом в Пермь прорваться нереально. И с тех пор все повторяют, как заведенные: поездом — нереально!

Как-то не замечая при этом, что военный комиссар Урала Голощекин ровно в те дни доехал из Екатеринбурга до Москвы, а потом вернулся. Стоит вспомнить и другое — не одно пермское направление существует на свете. Вывезти с обозом нескольких пленников — поездом на Тагил и Кушву или на телеге куда-нибудь в тайгу — вполне разрешимая задача. Ведь колчаковцы и те же чехи — это не какая-то громадная армия. Они рвались на Москву и наступали вдоль транспортной магистрали, в глушь залезать возможностей у них не было.

Налицо был и другой вариант, древний, как мир, — инсценировать гибель при попытке бегства. Или списать убийство царя на каких-то экстремистов — да тех же визовских анархистов.

Так почему же из всех вариантов был избран едва ли не самый неприемлемый для руководства страны?! А следом напрашивается другой вопрос: а кто вообще принял это решение?

Об этом сохранились только рассказы и воспоминания. Документов нет. Так уж вышло: телеграмма с сообщением о расстреле есть, а письменные указания на сей счет не сохранились. Что, согласитесь, оставляет простор для фантазии и настораживает само по себе. Да и упомянутые воспоминания тоже.

Как уже говорилось выше, за решением участи царя и его семьи в Москву самолично ездил уралвоенком Голощекин. Что кажется вполне логично… для обитателя последующих, спокойных времен. А что такого? Командировка в Москву на совещание.

На Урале — беда за бедой, а главный военный начальник региона уезжает в столицу. Причем в ситуации, когда поезда вряд ли ходили регулярно. Он рисковал попросту застрять на какой-нибудь промежуточной станции.

Захотелось помаячить перед вышестоящими? Возможно. Вышестоящим захотелось лично обсудить с Голощекиным тонкости ситуации на Урале? Тоже вариант. А вот вариант третий: что-то в переговорах об участи царя Голощекин и руководители категорически не хотели доверять «официальному каналу».

Но самое интересное даже не это. Голощекин и сотоварищи на тот момент были… мятежниками. Они демонстративно не подчинились Ленину в ключевом вопросе тех месяцев — об отношении к мирному договору с немцами. Для России, как мы помним из школьного курса истории, тот договор был крайней необходимостью: не согласись на него Ленин, немцы спокойно могли бы взять Москву, Питер, дойти до Волги и дальше. Хотя вполне возможно, на позицию Ленина влияло и то, что немцы годом раньше профинансировали его приход к власти.

На Ленина обрушился неистовый град критики, в том числе со стороны ближайших соратников. В числе несогласных был и Уралсовет. Екатеринбург… объявил Германии войну.

Вот и стоит удивиться: как сепаратно войну объявить, Голощекин с Москвой не советовался, а по вопросу судьбы Романовых поспешил в столицу за указаниями?

Но тут стоит вспомнить, что Москвы как единого центра управления тогда не существовало. Находящийся в состоянии войны с немцами Голощекин появился в Белокаменной на диво вовремя: там ровно в этот момент вспыхнул мятеж левых эсеров, которые пытались прекратить действие мирного договора «революционными методами». Если говорить прямо — спровоцировать на военные действия Германию путем убийства посла Мирбаха.

Логично предположить, что у Голощекина все-таки было начальство в Москве. Но это был не Ленин. А кто, левые эсеры? С кем он там встречался?

Он встречался со Свердловым. Вполне логично: и он, и Юровский, и Белобородов — давние друзья Свердлова, им на высокие посты поставленные. Год назад они по заданию Свердлова готовили «резервный мятеж»: если бы переворот в Питере не удался, должен был вспыхнуть Урал, что «перекусывало» страну надвое, прекращая сообщение между центром и Сибирью.

С учетом этого история уральского мятежа приобретает совсем интересные оттенки — войну Германии объявили не кто-нибудь, а ближайшие сподвижники второго лица государства!

Можно ли поверить, что близкие соратники Ленина переходили от критики к враждебным действиям? А почему нет. В том же убийстве Мирбаха непосредственно был замазан Феликс Дзержинский.

Подстава Ильича

Хорошо, но какое это все имеет отношение к судьбе Романовых? Зачем Свердлову смерть Николая?

Так это еще один способ спровоцировать Германию! И не только ее. Казнь царя выставляет Ленина злодеем перед всем миром. Дает повод действовать его врагам. Заставляет колебаться тех, кто симпатизировал его лозунгам.

Если так, то готовиться к игре Свердлов начал еще весной, когда пролоббировал перевод Романовых в свою вотчину, в Екатеринбург. С этого момента Романовы стали его личными заложниками… или заложниками тех, кому он подчинялся.

Всего через полтора месяца после описываемых событий организатор расстрела царской семьи — чекист Юровский — был задействован Свердловым в еще одной деликатной операции. Он расследует (точнее, делает вид, что расследует) нападение на Ленина на заводе Михельсона. Во всем была обвинена полуслепая (!) Фанни Каплан. По прямому приказу Свердлова на третий день следствие было прекращено, Каплан расстреляли, а тело ее зачем-то уничтожили — занимался этим опять же Юровский.

Если прибавить к этому, что именно Свердлов убедил Ленина ехать на завод, а его жена была подругой Каплан — контуры антиленинского заговора прорисовываются четко. Свердлову тогда почти что удалось из второго лица государства стать первым, он даже занял кабинет Ленина. Но Ленин выжил.

Но почему Ленин в июле не устроил жуткий разнос тем, кто расстрелял царскую семью без его санкции? Почему впоследствии большевики делали вид, что все шло по плану? У Ленина не было выхода — он должен был демонстрировать стране и миру, что все находится под его полным контролем. Признать подковерную борьбу во властной верхушке было для него смерти подобно. Он и странным обстоятельствам покушения на него публично не удивлялся.

В марте 1919 года Свердлов скончался в результате болезни. Списали на грипп.

Самодеятельность на местах

Получив указание Свердлова, уральцы его… грубо извратили.

Вот уже почти век принято говорить с негодованием: большевики распорядились убить пожилую женщину, юных девушек, тяжко больного мальчика царевича Алексея.

Большевики — это кто? Санкционировавший казнь Свердлов распорядился при необходимости казнить Николая, но семью трогать нельзя. Политические мотивы вполне понятны. Близкие Николая — это предмет для будущего торга с иностранными правительствами.

Голощекин в точности передал вводную центра товарищам. Вот что написал участник расстрела П. Ермаков, не шибко грамотный и простодушный рабочий: «Екатеринбургский исполком принял постановление расстрелять Никалая но почему-то в постановление не говорилось о семье, о их расстреле».

Но прибывшие в Ипатьевский дом Юровский и председатель Уралсовета Белобородов устроили расстрел всех.

Почему и зачем? Можно, разумеется, выстроить еще более тонкую версию, нежели была изложена выше: хитроумный Свердлов более-менее открыто отдал одно распоряжение, а на ухо Голощекину шепнул несколько другое. Мол, ребята, сделайте вид, что вы по провинциальной тупости меня недопоняли. Или же Голощекин получил одно распоряжение, а телеграфом Юровскому на Урал ушла уточняющая команда.

Можно предположить даже, что отдал ее не Свердлов. Ужесточить команду мог кто-то, кто был в курсе событий и имел влияние на Юровского. Более того, и Свердлов мог быть его марионеткой. У каждого была своя роль в пределах того, на что он согласен. Свердлов организовал доставку царской семьи в Екатеринбург, а затем скомандовал: «царя убить можно в случае крайней необходимости». А уж Юровский потом постарался, а потом мог ссылаться на свое недопонимание.

Какую цель преследовал загадочный кукловод? Жесткая дискредитация большевиков? Возможно. Или же он мыслил значительно более масштабными категориями, нежели сиюминутная борьба за власть, и стремился уничтожить Романовых под корешок.

Однако конструкция получается какая-то избыточно сложная. Гораздо проще предположить, что уральцы решили приказ Москвы не просто выполнить, а даже перевыполнить. Примерно так же, как спустя 20 лет коллеги Юровского расстреляют не три тысячи человек, как было велено, а пять.

Скорее всего, Юровский и Белобородов вообще не понимали разницы между расправой над одним человеком и всей семьей. Как и их товарищи, которые, кажется, не выказали никакого возмущения их самоуправством.

Зверства Гражданской войны и последующих лет логично объясняют голодом, другими лишениями, тем, что люди сами были свидетелями и жертвами зверств. Но в июле 1918 года в Екатеринбурге еще не было никаких зверств и лишений. Обе революции прошли абсолютно мирно. У членов Уралсовета, тех же Белобородова и Юровского, не было кошмарного опыта «империалистической бойни».

Но профессиональные революционеры и простой уральский рабочий Ермаков действуют с жестокостью, на которую не все уголовники способны: расстреливают и добивают штыками девушек и ребенка, ночью гоняют на грузовике с окровавленными телами, забрасывают их гранатами, достают из одного схрона, ищут другой, заливают тела кислотой…

Что же сделало всех этих людей такими садистами? Не иначе, жизнь в «России, которую мы потеряли». И которой так часто умиляемся…

[photo]965[/photo]