Долгоиграющий сериал

— У вас больше десятка книг о приключениях Карандаша и Самоделкина. Откуда берете сюжеты?

— Да, я пишу о них почти два десятка лет и одно время очень устал от своих героев. Все, думал, хватит, сколько можно! Но на встречах, которые я провожу в московских школах, библиотеках и книжных магазинах, ребята просили продолжения. Про встречу Карандаша и Самоделкина с динозаврами. А я в этих животных ну совсем не разбираюсь! Мой приятель, у которого подрастает шестилетний сын, и говорит: дай-ка рукопись моему шкету для рецензии, он про древних ящеров все знает, все ошибки найдет! Так и получилась история. Или как-то читал газету, а там пишут: «В Кемеровской области, в деревне Козявкино…». Идеальное же место для раскрутки сюжета! Иногда выхватываю идеи из окружающей реальности: за теми же школярами да педагогами только и наблюдай да художественно обрабатывай! Вот пришел как-то в школу, а там репетиция хора. Учительница, воспитывая детей, как только к ним не обратилась: и дохлыми медузами назвала, и тараканами, и бегемотами… А закончила речь словами: «А вообще все хорошо, вы большие молодцы!». Чем не рассказ из школьной жизни?!.

— Но ведь любой сериал, как известно, рано или поздно себя изживает…

— Регулярно общаясь с маленькими читателями, я понимаю, что именно им нужно. И стараюсь писать так, чтобы, открыв книгу, они не могли оторваться от нее до самой последней строчки. Помню, в 93—94 годах, когда писал первую книгу о Карандаше и Самоделкине на острове необычайных приключений, вся страна смотрела мексиканские сериалы. «Дикая Роза», «Просто Мария», «Богатые тоже плачут»… Я искренне недоумевал, что жена и теща в них нашли. Но, посмотрев пару серий, понял: каждая серия заканчивалась какой-то интригой. Крючком. И я стал использовать тот же прием: каждую главу завершал этаким «ах!», чтобы ребенок с любопытством читал следующую страницу. И потом, когда книжка состоит из разных сведений о зверях, птицах, насекомых, растениях, юному созданию еще более интересно.

Кто известней Чебурашки?

— Но привлекают ли их главные герои, на которых росли еще наши родители?

— Папа придумал художника Карандаша и конструктора Самоделкина, и они сопровождают меня с детства — в виде книжек, игрушек и пр. Я уж с ними, честно говоря, сроднился. И потому, когда решил начать писательскую карьеру, решил использовать их в качестве этакого «трамплина». Придумал одну, вторую, третью и понял, что не могу остановиться. Однажды Эдуард Успенский, с которым был дружен папа, зарекся делать продолжения истории Чебурашки. Но вот сейчас, как бы ни морщились работники книжных магазинов и библиотек, выходит книга о том, как Чебурашка едет в Сочи…

— Парадокс!

— Да, но ему есть вполне логичное объяснение. Новые истории хуже продаются, потому что детям интересно читать про знакомых и уже полюбившихся героев. Новые персонажи приживаются плохо. Считают, что принципиально новый герой, который ляжет на душу каждого маленького читателя, появляется в детской литературе раз в полвека. Возьмем Карлсона. Маленький, толстенький, летает, проказничает. При этом Астрид Линдгрен написала множество других, не менее замечательных историй, но близок и известен всем почему-то именно он. Это лучшее, на мой взгляд, детское произведение! Но, как ни крути, есть такое понятие — «автор одной книги». Подобная история со Стариком Хоттабычем Лазаря Лагина или капитаном Врунгелем Андрея Некрасова, Незнайкой Николая Носова, которые тоже создали с десяток неплохих произведений.

— В чем секрет?

— Это образы, которые идеально вписываются в детское мировосприятие. А вообще, никогда не угадаешь, какой герой полюбится читателю. Тот же Успенский лет 15 назад говорил, что придумал совершенно оригинального персонажа, который станет кумиром мальчишек и девчонок. Но Жаб Жабыч Сковородкин популярнее Чебурашки так и не стал! Бывает, все складывается одно к одному: история, мультфильм, музыка — и детское сердце покорено. Вспомните Гарри Поттера, саги о вампирах… Кто дальше? Прогнозируют, что новыми героями станут боги. Иногда случается, как с героями победительницы конкурса «Новая детская книга-2010» Ирины Наумовой: сколько господина Куцехвоста ни продвигали, ни рекламировали, успеха нет.

Новые герои

— Признание творений вашего родителя от промо-акций не зависело…

— Папа прожил 56 лет и написал всего две детские книги. Мог бы больше? Мог. Но его не издавали. На аргументы, мол, на повести Юрия Дружкова в библиотеках очереди, сверху отвечали: мы не при капитализме живем, и коммерческий успех книги не показатель к ее переизданию. А писать в стол, сами понимаете, грустно… Конечно, папа придумал вторую часть «Волшебной школы Карандаша и Самоделкина», но она восемь лет пролежала на полке. Я прекрасно осознаю, что ни одна из моих книг не станет суперхитом, зато их будет много. Соглашусь с Григорием Остером, который после ошеломительного триумфа «Вредных советов» заметил, что модным быть плохо. Потому что мода проходит.

— Как же заинтересовать нынешнее поколение читателей?

— Они любят смеяться. Каждый раз просят, чтобы истории были короткими и смешными. И с картинками. Конечно, рассмешить ребенка непросто. Но они, я заметил, от души веселятся, когда в персонажах узнают самих себя и ситуации. Вот мой большой друг, детский писатель Марк Тарловский (автор «Последних приключений барона Мюнхгаузена», переводчик. — Прим. Л. М.) иногда меня редактирует. Мол, написал я фразу, а она не живая. Он переставляет буквально пару слов — и все, читается уже по-другому! Почему, например, рассказы Драгунского так хороши? Им веришь! Автор так строит предложения, что ребенок чувствует «правдивость» случая, начинает доверять и — смеется. А писатель действительно, может, просто подглядел за кем-нибудь…

— Что еще делает писателя «детским»?

— У меня есть фотография Астрид Линдгрен, на которой она, 80-летняя старушенция, сидит на дереве. В душе человека, создающего художественные произведения для детей, обязательно должен жить ребенок! Если этого не будет, писатель попросту не сможет разговаривать со своими маленькими читателями на одном языке. Конечно, иногда от них устаешь, особенно при массовых встречах. Но автору необходимо видеть перед собой глаза мальчишек и девчонок, выслушивать их пожелания и критику, иначе возникает ощущение некоторой «оторванности». Если сидишь в кабинете и не знаешь реальной жизни, связь с читателями теряется.

Времена меняются, дети — нет

— А какими произведениями в юные годы увлекались вы?

— Как в Библии сказано? «Почитай отца своего!» (смеется). Вот я его и почитал и своему сыну, четырехлетнему Семе, то же самое повторяю (улыбается). А вообще я обожал приключения! Дома была огромная библиотека, и Жюлем Верном, Конан Дойлем, Александром Дюма зачитывался уже во 2—3 классе, хотя не обходил вниманием и произведения детских советских авторов. Очень любил «Приключения Лисенка» болгарина Бориса Априлова, увы, в России не известного. Другое дело, у школьника Вали Постникова всегда были проблемы с орфографией (смеется). Учительница по русскому языку и литературе все недоумевала: за 40 лет педагогического опыта она ни разу не встречала столь неграмотного и столь начитанного ребенка! Проблему разрешил профессор из МГУ, заявивший, что это проявление легастении. Как бы то ни было, до сих пор пишу «мороженое» с двумя буквами «н» (усмехается). Ну а сочинения я никогда не любил: для писателя важнее фантазия, а не правила и рамки.

— Но дома у вас, наверное, создалась очень творческая среда!

— Знаете, я дружу с Тамарой Крюковой, Димой Емцом, Сергеем Григорьевым, Валерием Шульжиком, но такой атмосферы, как в родительском доме, нет. Тогда писатели не просто «были знакомы», а по-настоящему дружили. И у нас всегда был проходной двор! Я даже иногда недолюбливал этих гостей. Мой тогдашний приятель Костя, живший в соседнем доме, хвастался: вот к маме с папой взрослые приходили, подарили солдатиков. Или машинку. Или паравозик. А я отвечал (понурым голосом): «Опять приходил Успенский, вручил книжку с автографом; приходил Драгунский, вручил книжку с автографом; приходил Коваль…». А ведь и мне хотелось и солдатиков, и паровозики (усмехается).

— Желания детей с годами не меняются!

— И темы, кстати, тоже! Дружба, любовь, предательство, зависть. Пусть у современной ребятни мобильники и прочие гаджеты, но они также не любят ходить в школу, также бегают, прыгают, дерутся… Мне Сема тут признался, что боится темноты. Боже! Как же я ее страшился в свое время! Потому отвечаю ему: «Сыночек, я тоже думал, что в углу живет Баба-яга, но на самом деле ее нет, не переживай!». Однако я хорошо помню себя! У нас была двухкомнатная квартира, я смотрел телевизор в одной комнате с папой, а спать нужно было идти в другую. И я зажмуривался (крепко зажмуривает для наглядности глаза) и бежал со всех ног, потому что был уверен, что сейчас меня схватят… Дети всегда боятся: сливов в ванной, веток за окном, скелетов в шкафу. Только знаете, сейчас дети стали раньше взрослеть: те книжки, которыми мои ровесники интересовались лет в 15—16, нынешние дети осваивают в 7—8. Просто не представляю, чтобы я в десятилетнем возрасте читал про вампиров! Да мне бы и не дали! Современные мальчишки и девчонки очень… информированные. Если даже шестилетний карапуз знает о динозаврах все, а в социальных сетях они разбираются лучше некоторых взрослых…

— Еще сложнее оторвать их от компьютеров?

— Их сейчас привлекает шоу. Фокусы разные, шутки, трюки. Один мой приятель на встречах с читателями сперва рассказывает веселые стихи, затем… встает на руки и так ходит перед публикой, ножками дрыгает. Детей нужно зажечь! С другой стороны, как сделать так, чтобы они не просто погоготали, а пошли после и взяли книжку? Это уже к родителям. В семьях, как правило, литература окружает с детства. Вот я Семену и Агате перед сном читаю. В машине слушаем аудиокниги: очень удобно при московских пробках! Зато сын уже просит купить что-нибудь «почитать глазками». Другое дело, ребята из детских домов и интернатов. Конечно, в этих учреждениях тоже есть библиотеки, но мальчиков и девочек сложно заинтересовать каким-либо рассказом или повестью, поскольку они не приучены воспринимать художественные произведения. Это  тоже целая наука! Мне всегда хочется, чтобы дети читали: неважно, какого автора, лишь бы…

Когда повзрослеешь

— Родное чадо довольствуется пока папиными сказками?

— Сейчас мы знакомимся с Карлсоном, который живет на крыше (улыбается). Но сынуля хитрый, что еще делает. «Сочини, — говорит, а сам глазами по комнате шарит, — про чашку!». И я начинаю… Смеюсь: «Сема, я и так сказки сочиняю, а тут ты заставляешь!..». Но ему нравится.

— Вы также со своим родителем поступали?

— Он умер, когда мне было 13. Но я хорошо запомнил одну его фразу. Отец несколько лет трудился над своей единственной взрослой книгой — а меня это так раздражало: я хотел с ним поиграть, пообщаться, а он все сидел и писал, переписывал… Тогда он сказал: «Сынок, поверь, я могу книжку сочинить за две недели. Но это — прочитать и выбросить. А я хочу создать такое, чтобы читали и перечитывали, сопереживали и задумывались». Тогда его призыв к вдумчивому писательскому труду казался ерундой. А сейчас смотрю: правда, те вещи, которые написаны мной торопливо, так себе получились. И в этой спешке ошибка всех начинающих авторов. Та же Мебс Гурдун, «мама» любимого по всему миру мальчика Фредера и его экстравагантной бабушки, утверждает: нельзя писать больше страницы в день! Соглашусь!

— Может ли детский писатель «дорасти» до взрослого произведения?

— Роман «Кто по тебе плачет» отец считал главным произведением своей жизни. «Суер-выер» Юрия Коваля — замечательная книга. Но, на мой взгляд, у каждого автора так или иначе есть сложившееся амплуа: одни специализируются на детективах, другие — на женских романах, третьи — на фантастике. И читатель сложно воспринимает тебя в другом, непривычном для него, жанре. Жизнь коротка, и метаться от роли к роли не очень правильно. У Зощенко написано: самые значительные поступки совершают до 40. Есть, конечно, исключения, но это для тех, кто поздно начал… Очень сложно не пропустить миг, когда потенциал из губки уже выжат и идут одни холостые прокруты. Когда строчишь одну за другой истории, а над тобой уже тихонько посмеиваются. И я очень боюсь не заметить этого момента.

За организацию встречи благодарим Антона Рукосуева.

НАША СПРАВКА

Валентин Юрьевич ПОСТНИКОВ родился 04.08.1970. Детский писатель, сказочник. Лауреат премий «Золотое перо России», «Эврика», «Артиада». Отец Юрий Постников (Дружков), классик советской детской литературы, автор книг о Карандаше и Самоделкине. Основатель журнала «Веселые Картинки». Мать — Постникова Наталья, литературный редактор журнала «Малыш», 70—80 годы. Жена — Ольга Крылова, главный художник глянцевого журнала. Автор 10 книг о Карандаше и Самоделкине, а также «Верхом на портфеле», «Веселый двоечник».

[youtube]UAoowDueByU[/youtube]

КСТАТИ

В уральской столице Валентин Юрьевич побывал в рамках всероссийской недели детской книги, по приглашению арт-группы «Горячий шоколад».

[photo]821[/photo]