Правда, в тексте великого драматурга вскользь упомянуто, что героиня, провинциальная бесприданница Лариса Огудалова, «играет на разных инструментах, поет», однако же контрабас… Это кажется все-таки слишком…

Когда начнется спектакль, мы увидим, что именно контрабас заключен в стоящем посреди сцены высоком футляре-ящике, створки которого то открываются, то с шумом падают вниз, создавая ощущение нервозности и тревоги. А в финале спектакля в инструмент попадает пуля неудачливого, оскорбленного жениха — Карандышева (артист Иван Шмаков), и он, словно в бреду, уволакивает за веревку со сцены «музыкальный ящик» — символ души Ларисы, которую жалкий чиновник упорно считает своей.

Пусть не подумает читатель, что в спектакле, поставленном молодым московским режиссером Артемием Николаевым, властвует формализм. Наоборот, постановщик делает все, чтобы вглядеться во внутренний мир героев. Символы и иносказания лишь помогают в этом. Просто спектакль перед нами не бытовой, в заставляющий активно работать зрительское воображение.

В таком же ключе творит и художница Анна Федорова (тоже — Москва), обходящаяся всего несколькими бытовыми деталями — фортепиано у правой кулисы, старинный граммофон да бутылки с шампанским. То, что изображало столик в кофейне на приволжском бульваре, вдруг станет крутым обрывом, с которого чуть было не бросилась Лариса. Натянутые, как струны музыкального инструмента, белоснежные канаты в глубине сцены образуют прозрачный занавес, за которым происходит начальный символический эпизод спектакля: две устремившиеся друг к другу в стихийном порыве фигуры, мужская и женская. Занавес этот и способ упомянуть о происходящих событиях (возникающая за ним застывшая группа уезжающих на пикник). И просто знак места, где происходит действие (речные волны и волжская вольница). Органичное продолжение этого образа — тяжелые связки канатов и корабельные кнехты, расположившиеся на сцене. Рассматривать-расшифровывать эти знаки интересно и театру и зрителям.

Столь же тщательно погружает нас режиссер в самую суть персонажей. Даже второстепенных, вроде много чего насмотревшихся хозяина и слуги в кофейне на берегу (Николай Усов и Алексей Перов). В сущности очень грустную и лишь внешне смешную повесть о жизни «маленького» человека — провинциального актера (шута?!) Робинзона рассказал нам Владимир Скрябин, выступивший в непривычном для него амплуа. И эта тема близка Островскому, знающему театр во всех его проявлениях — великих и низких, смешных и трагических.

Спектакль не стремится «клеймить злодеев». Просто рассказывает историю, подтверждающую закономерности жизни. «Денежные мешки» разыгрывают судьбу Ларисы спокойно и буднично. Не хватает только ракеток в руках. Торговец и владелец аттракциона — мамаша, Харита Игнатьевна (ее играет Лариса Комаленкова), изо всех сил старается не продешевить, а купцы — очень богатый барин Кнуров (Геннадий Ильин) и молодой, обещающий далеко пойти Вожеватов (Максим Цыганков) — не хотят переплачивать. Не резон!..

Но была ли любовь? Да, была. Этот главный вопрос рассмотрен в спектакле по-своему, придав ему дополнительные нюансы.

Прежде всего — нарушен стереотип трактовки Паратова, прочно утвердившийся на театральной сцене и в кино. И Анатолий Кторов из «Бесприданницы» Якова Протазанова 1936 года, и Никита Михалков в «Жестоком романсе» Эльдара Рязанова (1984) были красавцами, «столичными штучками», перед которыми невозможно устоять провинциалке. Вячеслав Соловиченко, играющий эту роль в каменском театре, не обладает броскими внешними данными. Да и увозя Ларису из дома жениха на пикник, он не срывает цветов невинности. По версии театра, роман этот лишь продолжается, и Лариса вправе надеяться, что вновь появившийся на ее небосклоне Паратов наконец-то примет решение. В отношениях девушки с этим Паратовым обоими движет не только секс, а более глубокая близость. Достаточно вспомнить тихое, долгое объятие встречи после годичной разлуки — одну их самых проникновенных минут спектакля.

Но бескорыстный порыв обречен в драме жизни, и тот же Паратов в конце концов изречет: «Угар страстного увлечения скоро проходит, остаются цепи и здравый рассудок, который говорит, что этих цепей разорвать нельзя»… Конечно же, можно! Но он не захотел, не смог, привлеченный миллионами потенциального тестя.

Сцена осознавшей все это Ларисы, маленькой, беззащитной фигурки, скорчившейся на пустом берегу, пронзает подлинным драматизмом, становится высшей точкой в игре прекрасной, тонкой актрисы Инги Матис. Почти физически ощущаешь, как же ей страшно и холодно. И уже ничем не помочь!

В финале, еще раз оправдывая определение театром жанра спектакля как мелодрамы, рассказанное обретает буквальный, связанный с этим термином смысл. Сцена пустеет, а Ларису оплакивает (отпевает!) волшебной красоты мелодия Пуччини из «Турандот», оживленная голосом великого Лучано Паваротти.

[photo]806[/photo]