«Несуществующий бунт и реальная сделка»

В номере «Уральского рабочего» за 30 марта 1945 года, в сводках можно прочитать следующую удивительную информацию. Со ссылкой на данные из прессы шведского города Гетеборг, газета сообщает о якобы имевших место попытках бунта в оккупационных немецких гарнизонах в Дании. «Вечером 25 и в ночь на 26 марта в Копенгагене происходили перестрелки в стычках между бунтующими частями и эсэсовцами. В районе немецких казарм по бунтовщикам был даже открыт огонь из легких орудий».

Это сообщение — уникальное, потому что никаких подтверждений этой информации обнаружить не удается ни документально, ни в мемуарной литературе. Скорее всего, гетеборгские журналисты либо клюнули на «утку», либо выдали желаемое за действительное, либо приняли за мятеж какие-то стычки с силами Сопротивления. Но этот своеобразный «фейк» в некотором роде является отражением действительно интересных процессов, которые в те драматические дни реально происходили на севере.

…С начала 1945 года германскими войсками в Северной Германии, Нидерландах и Дании командовал генерал-полковник Йоханнес Альбрехт Бласковиц. Его группировка была не слабой (порядка 200 000 человек), но не была способна на наступательные действия – из-за полного отсутствия горючего. Против нее выдвигалась превосходящая британская группировка фельдмаршала Бернарда Монтгомери. Решающие события разворачивались южнее – на берлинском направлении и в Руре. Бласковиц понимал, что дело идет к финалу, и не горел желанием гробить своих солдат; для него и для его армии спасением было как раз оставаться на месте, за линией укреплений. С другой стороны, Монтгомери также не рвался в бой – потому что уже «шел обратный отсчет», и срок жизни Третьего рейха теперь исчислялся буквально неделями. В результате реальностью стал беспрецедентное в истории Второй мировой войны «джентльменское соглашение».

Бласковиц настаивал, чтобы на его группировку не было военного давления – угрожая в противном случае взорвать дамбы в Нидерландах, что обрекло бы страну на затопление водами Северного моря и сделало бы ее непригодной для жизни на целые десятилетия. Со своей стороны, германский военачальник давал гарантии фактического неучастия в военных действиях до гряду-щей капитуляции Германии (ему просто не хотелось капитулировать первым – чтобы не прослыть предателем), а также «моратория» на проведение на оккупированных территориях какой бы то ни было репрессивной политики. Союзников это вполне устраивало: главное, что при таком раскладе группировка Бласковица выключалась из грядущей борьбы за Берлин.

В результате «джентльменское соглашение» было заключено — при участии не только Монтгомери и Бласковица, но и командования Голландской подпольной армии и Датской тайной армии (сил Сопротивления, подчиняющихся собственным королевским правительствам). Монтгомери оставил для контроля над немцами 1-ю канадскую армию, а все свои остальные силы направил южнее – на Гамбург. Голландская подпольная армия и Датская тайная армия фактически вышли из подполья и приготовились к «часу Икс», когда им предстояло принять капитуляцию оккупантов: пока что они даже согласились снабдить воинство Бласковица продуктами. Сам же Бласковиц слово сдержал – до самого майского финала его армия не сделала ни единого вы-стрела. Это спасло буквально сотни тысяч жизней – и немцев, и союзников, и жителей подконтрольных Бласковицу территорий, и даже советских солдат. Поскольку наличие дополнительных немецких сил в преддверии грядущей битвы за Берлин непременно увеличило бы число потерь.

Остается только добавить, что впоследствии хитроумный германский генерал-полковник все же угодил в Нюрнберг, за совершенные ранее военные преступления, и впоследствии погиб 5 февраля 1948 в Нюрнбергской тюрьме. По одним данным, он покончил с собой, бросившись с балкона во двор тюрьмы; по другим — его убили эсэсовцы как «предателя», не простив того самого альянса с неприятелем…