Лермонтов был гениально одарен. Сегодня трудно представить, что молодой человек, погибший на дуэли в 27 лет, оставил потомкам высочайшего уровня произведения поэтические, прозаические, драматические. А ведь он еще и сам иллюстрировал свои стихи.

Право, не очень-то мы умеем ценить свое духовное богатство. Сегодня некие безумные головы серьезно обсуждают: а не стоит ли изъять литературу из обязательных предметов в российской школе? Бедные школьники будущего, вдруг все-таки издадут приказ, и кому-то придется жить и без Лермонтова, и без Пушкина…

Вот такие не самые веселые мысли приходили мне в голову на этом поэтическом вечере.

Борис Горнштейн — один из ведущих актеров Свердловского академического театра драмы, на сцене он уже тридцать лет, мастер опытный и умелый и вполне состоявшейся — лауреат премии губернатора Свердловской области. Играет он не только на сцене Театра драмы, но и в Камерном театре. А совсем недавно исполнил, причем успешно, сложную роль Тевье-молочника в спектакле «Скрипач на крыше» Свердловского академического театра музыкальной комедии.

И вот он выходит на сцену Дома актера и читает, практически полностью, восточную повесть «Демон». Хотя читает — это не совсем точно. Скорее — исполняет, потому что Горнштейн и режиссер своего спектакля. Он предлагает нам зрительный образ, скупой и строгий, музыкальные интонации, световую партитуру.

Разговор за кулисами:

— Борис Ильич, так почему все-таки именно Лермонтов? Кому-то это может показаться почти экзотикой…

— А, может быть, мы сами виноваты, что кому-то так кажется. На самом деле все просто. Мне всегда это очень нравилось. Я думаю, в поэзии Лермонтова есть подлинная красота, многозначность и глубина. А какая страсть, какой драматизм!.. Я подступал к этой работе долгих десять лет. Я ведь совершенно театральный актер. Привык работать в ансамбле, с партнерами и прекрасно понимал, что пытаюсь вступить в совсем другой жанр.

…На сцену, затянутую в черную бархатную одежду, выходит артист и начинает с нами разговаривать, пробиваясь к нашим сердцам. Внешне он абсолютно узнаваем, человек «из сегодня». И это не формальный прием, а вера в то, что Лермонтов увлекателен и интересен для тех, кто существует и ныне. Артист не хочет быть статуарным, он спускается в зал, садится на ступеньки лесенки, а в финале и вовсе уходит за кулисы, и поэтические строчки таинственно звучат оттуда.

Горнштейн боится внешней, «оперной» красивости, современная интонация для него была особенно важна. Поэтому из музыкальных тем здесь звучит Эдуард Артемьев — любимый композитор режиссера Андрея Тарковского.

Разговор за кулисами:

— …В нашей профессии самое тяжелое — простои. К этому нельзя привыкнуть. Лично я сразу начинаю что-то искать. И хотя много раз себя уговаривал, что надо готовиться к тому, что театр в моей жизни не вечен, но если есть еще силы… Когда взялся за «Демона», даже сразу договорился о дате премьеры, чтобы отступать было некуда. Я хорошо понимаю, что восприятие любого литературного материала всегда личностно, индивидуально. Кому-то, скажем, ближе «Фауст» с его философскими пластами. Но мне захотелось прочитать именно «Демона». Вот так, на пустом пространстве. Чтобы каждый мог удивиться волшебной красоте Тамары и трагизму ее судьбы…

Конечно, Борис Горнштейн скорее не читает «Демона», а играет как театральный актер. Пожалуй, даже чересчур «раскрашивает» все извилины сюжета. Но постепенно берет нас в плен, захватывает темпераментом. Он не устает поражаться красоте Грузии и несчастной княжны. И рождается образ Демона — фигуры мощной, противоречивой и трагичной. Его запомнят. Может быть, кто-то, придя домой, захочет открыть том Лермонтова и скажет себе честно: что имеем — не храним…