И с той поры — 62 года! — Геннадий Петрович не выпускает из рук эту самую баранку, хотя вот-вот разменяет девятый десяток.

Шахматовы — выходцы из села Шахматово. Геннадий Петрович вспоминает, как он, девятилетний пацан, в 41-м за кусок хлеба и миску похлебки боронил колхозное поле. Голодно было. Перебрались в город. 60-летний отец работал на алюминиевом заводе, а трое старших сыновей воевали. Имена двоих навечно вписаны в каменские мемориалы, третий пришел с войны весь израненный, тоже недолго пожил.

Геннадий — последыш, седьмой ребенок. Работать пошел в четырнадцать: «Как-то катались с ребятами на лыжах, зашли в отдел кадров металлургического завода, попросились на работу, нас взяли учениками столяра». Так в 1947 году началась его трудовая биография.

Весной 51-го на Уральском алюминиевом заводе набирали первую группу из 50 человек на курсы водителей, Геннадий быстренько уволился и поступил туда. «Три месяца нас проучили, преподавателем у нас был Кузьма Данилович Лямин, а машин-то — одна полуторка ЗИС-5», — вспоминает Шахматов.

Помнит город без машин, когда все — стройматериалы, продукты, товары и даже людей — возили на лошадках. Помнит, как в Свердловске, где сдавал экзамен по правилам уличного движения, будущий водитель-ас впервые увидел трамвайные пути.

Экзамен он сдал на четверку, потом полтора месяца стажировался «у дяди Миши Голубцова» — и только после этого ему доверили машину.

Любили, как космонавта…

Зато, как говорится, сразу в бой. Завод по договору с Касаргульским колхозом направил четыре машины на вывоз оттуда сена для уазовского конного двора: завод-то тоже лошадками строился. Геннадий из четверки — самый молодой. Его-то сельский участковый и арестовал: по договору завод в обмен на фуражное сено обещал колхозу выделить в уборочную две машины, да обещание не сдержал, вот машину с шофером и конфисковали.

— Я ж первый раз в такую историю попал, испугался, — улыбается Геннадий Петрович, — звоню на завод, а мне начальник говорит: «Ничего, работай, еще машину пришлем». Я всю осень возил зерно, кукурузу. Меня, как космонавта, там любили: представляете — одна машина в колхозе. Не знали, куда спать положить, чем накормить. Бывало, приеду на обед, капот подниму у машины, вентилятор работает, а деды машину окружат, шапки на затылок: «Как это у тебя там крутится?». Диковина. Вот в какое время я начинал шоферить! И первую премию за работу на машине — 200 рублей! — мне именно там выписали».

Только премия та так на депоненте и осталась, потому что прямо в колхоз Шахматову пришла повестка в армию, и он отбыл на службу в Белоруссию. А там та же баранка: доставлял продукты в часть, работал на уборке урожая, возил комдива. Несколько раз приезжал в отпуск, потому что отец периодически ходил жаловаться в военкомат: поскольку Геннадий был последним ребенком престарелых родителей, его не должны были брать в армию. Однако отслужил по полной:

Трудное счастье

После армии — снова на завод.

— Я на трехтонке работал, возил глинозем, массу для алюминия (брикеты весом с тонну), жерди в термический цех (в те годы шлаковую корку в печах жердями пробивали), ну и по командировкам, конечно. А машины холодные были, зимы лютые, — вспоминает Шахматов. — До Свердловска добирались сутками: дорога плохая, занесет ее всю. Часто группами по три-четыре машины ездили в Ирбит за стеклом. Я в кабине в тулупе и валенках, а грузчики в тулупах бегут перед машиной, чтоб согреться. Гостиниц не было, спали прямо в гараже, на полу. Я как-то спасся, а ребята из-за этого Ирбита почки застудили, мало пожили…

В 1958-м году, когда Хрущев начал организовывать совнархозы, водителей с УАЗа волевым решением перевели в автобазу № 14, где Геннадий Петрович ударно проработал 15 лет: фотография его годами украшала Доску почета у горисполкома.

Полжизни Шахматов провел в командировках. Не раз убирал урожай на Алтае, в Казахстане и Сибири, из Еревана микроавтобус гнал. Один год всю зиму из Тавды лес возили, жили в бараках без особых удобств, но работали ударно, по 18—20 кубов на машину грузили, кое-кто даже по две ходки в день умудрялся делать. И зарабатывали соответственно.

Это были самые удачливые годы водителя Шахматова. Он был счастливо женат, подрастали два сына, получил трехкомнатную квартиру. На работе его ценили, сам министр цветной металлургии знак отличия вручил, плюсом к двум знакам «За работу без аварий». А третий он заработал в передвижной механизированной колонне, откуда он и на пенсию вышел.

Заповедь молодым

Сколько грузов за время работы перевез — не сосчитать. При общем водительском стаже в 62 года ни разу не был ни в одной аварии. Он и сейчас свой «Москвичок» уверенно водит: «А что мне сделается: зрение у меня хорошее, слух отличный, не пью, не курю. Езжу с умом. И по молодости не гонял. А нынешним водителям пожелал бы не покупать права, а хорошенько учиться и стажироваться, прежде чем за руль сесть. Ездить аккуратно, за рулем — ни капли спиртного. Нарушил заповедь — пожизненно лишать прав на вождение автомобиля. Только так и не иначе!».

Сейчас Геннадий Петрович предпочитает больше ходить пешком — накатался за жизнь. Любит всласть побродить по лесу с корзинкой, знает грибные места. С удовольствием копается в саду, разводит клубнику, цветы, смастерил уникальный садовый домик. В свои 80 лет бодр, энергичен.

Мечтает организовать встречу автомехаников первого выпуска школы рабочей молодежи, ведь именно она в 1963 году помогла ему выбрать самую лучшую на свете профессию.