Вечером огромное число народу собралось в магазинчике «Пиотровский». Здесь Наина Иосифовна читала фрагменты своих мемуаров, они готовятся к печати и предположительно увидят свет в конце марта. Вход был свободный, что часто случается в Ельцин Центре.

Перед тем как начать чтение она вспомнила 90-е: «Действительно очень тяжелые годы, когда развалилась огромная страна, где существовали тесные экономические связи между республиками… Обстановка была как после войны, после разрухи. Я бы никогда не отзывалась плохо о Борисе Николаевиче, было тяжело, но люди очень достойно пережили это трудное время. Да, люди с высшим образованием, и профессура, и актеры, занимались торговлей. Как после войны — надо было просто выжить. Очень обидно, что сейчас, когда прошло столько времени, некоторые молодые политологи настолько все видоизменили, столько неправды… А когда читаешь ложь, это ранит душу. Не только мне, всем тем, кто это трудное время пережил».

Наина Иосифовна призналась, что рада, когда молодежь, не знавшая ничего о 90-х, видя экспозицию в музее Бориса Ельцина, начинает что-то понимать. Вспомнила слова 11-летнего мальчика, который после просмотра мультфильма сказал маме: «Вот здорово, оказывается, свобода была нужна во все времена. Вот теперь я хочу узнать историю России». Наина Иосифовна заметила, что люди ее возраста — «люди без прошлого», не знающие толком, кто были их прабабушки. Такое было время. То ссылки, то раскулачивание. Все умалчивали… Когда появилась родословная Бориса Николаевича, ей захотелось узнать и свою историю. Она, конечно, рассказывала о ней внукам и правнукам, но дочери предложили все записать. «Я начала что-то наговаривать, что-то записывать, давать интервью. И вот что-то слепилось. Я сейчас почитаю немного рвано, вы скажете, стоит этим заниматься или нет», — так предварила чтение будущей книги вдова первого президента.

Начала с детства: «У меня интересная история с именем. На самом деле, имя, которое мне дали при рождении, — Анастасия. Коротко меня звали Ная. И не только меня одну. Анастасий часто зовут Наями. Когда мне было лет 10, Ная превратилась в Наину. Так и пошло — для своих я Ная или Наина, по документам Анастасия. Когда познакомились с Борисом, он предложил однокурсникам звать меня Настей, но уже не получилось… Путаница с именем продолжалась довольно долго…

"- Входит в комнату главный инженер института (я работала в «Союзводоканалпроекте»), обращается ко мне «Анастасия Иосифовна», я не реагирую. Мне это надоело. И как-то по дороге домой я зашла в ЗАГС, тот самый, на Плотинке, где мы регистрировались, и спросила, можно ли сменить имя… Дело оказалось несложным. Когда получила новый паспорт, показала его Борису. Он улыбнулся, ни сказал ни слова… А потом долгое время обращался ко мне: «Девушка»... Если бы он тогда попросил меня вернуть мое имя, я бы без сомнений это сделала. Но он не попросил. Не только я, но и большинство моих сокурсниц не стремились в студенческие годы замуж. Как-то папа попытался заговорить со мной об этом, но я его оборвала – до окончания института – замуж не пойду. И маме сказала – за меня не беспокойся. Мы с Борисом все годы не упускали друг друга из поля зрения. Когда пришла пора защищать диплом, никогда не узнавала, кто когда защищается, а Борина защита стала исключением. Специально пришла к аудитории, чтобы встретить его. Он получил «отлично», обнялись. И вдруг он говорит очень серьезно: «Ну, мы же с тобой должны пожениться!». И я очень серьезно ответила, мол, не понимаю, о каком замужестве идет речь – я уезжаю в Оренбург, ты остаешься  в Свердловске. Боря торопился на поезд в Тбилиси, на очередные соревнования по волейболу. Я осталась в растерянности. И он предложил – давай разъедемся на год, проверим наши чувства и встретимся на нейтральной территории. И мы расстались. Было ясно, что это надолго, может быть, навсегда. Шел 1954-й год…». Потом Наина поедет домой в Оренбург, распределится в инженерно-технический отдел. Они с Борисом будут переписываться, причем она будет твердо уверена, что Боря пишет совсем не только ей… И – ошибется. Однажды увидев веселого Бориса в окружении девушек на фото с пикника на Шарташе, она перестанет отвечать на его письма, он вызовет ее на переговорный пункт и будет смеяться, довольный, когда выяснится, что она ревнует… В июле 1956-го ей на адрес пришла телеграмма из Куйбышева – «Борису плохо с сердцем, срочно приезжай». Ни колеблясь ни секунды, она мчится в Куйбышев, там долго разыскивает, в какой гостинице живут волейболисты… Видит его, кричит: «Борька!». Он жив и здоров. – Что с сердцем? — Болит. Причем очень. От любви к тебе. — отвечает с улыбкой до ушей. Она страшно злится – нашел, с чем шутить, но он резонно замечает, что иначе бы она никогда не приехала… Они гуляют несколько часов по берегу Волги, устав, обнявшись, почти до утра сидят на лавке. Не виделись целый год и не могут наговориться. Тогда точно решили пожениться. Потом она уедет в Оренбург, даже не посмотрев его игру, а через два дня он приедет к ней сам…

«…Москва, Ельцин в больнице, в реанимации, с трудом разговаривает и почти не встает с постели. Горбачев звонит ему в больницу как раз во время консилиума под руководством Чазова. Будто специально. Так будет и в следующий раз… Горбачев призывает его на пленум партии. Борис, который еле доходил до туалета, решает ехать. Его накалывают лекарствами — их должно хватить ровно на час. Пленум продолжается несколько часов. Действие лекарств, как и обещали врачи, быстро проходит, и лишь потом становится понятно, каких огромных усилий потребовало от него выступление на Пленуме. Он почти не мог говорить…

В его защиту не выступил ни один человек. Это было предательством. Люди, которых он хотел защитить, выступали с обличительными речами, критиковали за те дела, которые прежде очень поддерживали. В больничную палату его привезли на носилках…».

«Я тогда почти кричала: «Передайте Горбачеву, что даже фашисты так с пленными не обращались… Вы из палаты реанимации его вывезли!» — Наина Иосифовна понижает голос и вытирает платком глаза. — Врачу тоже высказала: «Как же ваша клятва Гиппократа?!» — «У меня свои гиппократы», — отведя глаза, ответил он…»

Понедельник, 19 августа. «В 6 утра позвонили из приемной: «Включите телевизор». Я стала будить Бориса. Смотрю на экран, а там «Лебединое озеро». Борис проснулся и сразу сказал: «Это переворот»…

Она побежала домой к Хасбулатову. Дом окружили автоматчики. Там, в Архангельском, собрались Бурбулис, Шахрай, Шохин… Все вместе они написали обращение к народу России. Хасбулатов записывал — а не писал, как утверждает сейчас, — текст. Наина Иосифовна печатала. Потом они просили знакомых распространить обращение. Заехал Анатолий Собчак, сообщил, что повсюду колонны танков. Они коротко поговорили с Борисом. На прощание Собчак промолвил: «Храни вас Бог, Наина Иосифовна…». Дача в Архангельском – совершенно открытая территория. Вступать в бой с охраной президента России на глазах у всех группа захвата не решалась. Как выяснилось, спецназовцы получили приказ председателя КГБ Крючкова не штурмовать Архангельское. 

Борис решает ехать в Белый дом… Бронежилет оказывается мал, но его все же надевают… – Ну, хорошо, но голова-то у тебя открыта! – говорит она… - А я возьму российский флажок с капота машины и встану перед танком. Пусть они попробуют что-то со мной сделать…

Несколько экземпляров обращений к народу он взял с собой.

— Решили, что я с внуками еду на квартиру бориного охранника Виктора Кузнецова в Кунцево. — продолжает она. — Это было мужественное его решение. Лена, Таня и Леша решают ехать в Москву. Выдохнули с облегчением после звонка из столицы: доехал. Им велят покинуть Архангельское, и Наина Иосифовна вдруг понимает, что вместо того, чтобы складывать вещи, рвет помидоры и складывает их в корзину…

«Посадили детей в микроавтобус, — продолжает она. — Кто-то из охраны сказал: «Если будут стрелять, ложитесь сразу на пол, лицом вниз». И маленький Боря, услышав это, вдруг спросил: «Мама, а нам будут сразу в голову стрелять?». Лена и Таня побелели…».

Забегая вперед, скажу, что после, на встрече с Сокуровым, один из зрителей недобро заметил: вот, мол, семья Николая Второго получила свое, а вы — нет…

Напоследок Наина Иосифовна зачитывает кусок из более позднего — дети поздравляют их с годовщиной свадьбы. Дарят кольца. Наина Иосифовна так и не снимает свое с тех пор, а Борис носил свое очень недолго, так к нему и не привык…

— Оказывается, так не просто вспоминать — я даже не ожидала, что настолько не смогу справиться, — Наина Иосифовна вытирает слезы.

Слезы стоят и в глазах слушателей. Следом в кинозале показали удивительный и трогательный фильм о Ельцине Александра Сокурова. Он снят в 1991 году и представляет собой диалог с Борисом Николаевичем. Режиссер гостит в его семье. Обстановка в доме удивительно простая и душевная. Наина Иосифовна разливает чай. Ельцин смешно отчитывает внучку за пристрастие к чуждому нам кетчупу… Это был удивительный человек. И единственный из российских правителей, кто, уходя, искренне извинился перед людьми напоследок.