Это нынешняя Латвия, Рига, старинный и прекрасный город, хранящий еще атмосферу Средневековья, Ганзы и крестовых походов. Родители Райкина были потомственными рижанами: отец, Исаак Давидович, — брокер в Рижском порту. Мать, Лея Борисовна, — акушерка. Помимо Аркадия, старшего ребенка в семье, потом появились и новые дети — дочери Белла и Соня, брат Максим. Впоследствии — известный актер Максим Максимов. И еще одна интересная деталь: двоюродный брат Аркадия Бруно Райкин уехал и стал известным южноафриканским пианистом и педагогом, долгие годы был аккомпаниатором у знаменитого афроамериканского певца Поля Робсона. С ним Аркадий Райкин встретился лишь однажды, при посещении Лондона в 1964 году.

Обычное детство дореволюционного еврейского ребенка — дом, синагога, хедер (религиозная школа)… Но в 1914 году тот традиционный налаженный мир рухнул: началась Первая мировая война, через год фронт опасно приблизился к Риге, и в 1916 году семья Райкиных пополнила собой ряды беженцев — навсегда покинула свой отчий дом, чтобы перебраться в приволжский Рыбинск. Оставшиеся детские годы Аркадия пройдут на этих широтах… Именно здесь юный Райкин впервые приобщился к театральному искусству в любительском драмкружке, чем привел в замешательство родителей и в ужас ортодоксального деда. Он кричал: «Еврею быть клоуном — никогда!» — и даже пускал в ход ремень… Так и подмывает вспомнить позднейшую знаменитую репризу Райкина о «пользе» традиционного воспитания ремнем: «Все под руками — ремень, руки и это самое!»… В 1922 году — переезд в Петроград, а в 1924-м — трагедия, едва не подрубившая жизненный путь будущего артиста прямо на старте. Тяжелая ангина, давшая осложнения в виде ревматизма и ревмокардита, в конце жизни именно последствия ревмокардита сведут Аркадия Исааковича в могилу. Страшные боли, когда каждое движение на кровати было сравнимо с пыткой, девять месяцев ужасных страданий — и выработавшийся стальной характер: замкнутый, думающий…. Вряд ли юноша тогда знал, как ему пригодится впоследствии именно такой жестокий опыт.

Первый самостоятельный шаг в жизни — поступление, вопреки воле родителей, в Ленинградский техникум сценических искусств. Обучение у видного режиссера и ученого, блестящего знатока итальянской «комедии дель арте» В. Соловьева, ближайшего помощника В. Мейерхольда. Одновременно Райкин берет частные уроки пантомимы и сценического движения у короля юмора Серебряного века Михаила Савоярова. Именно савояровский стиль станет выстраданным и для собственного райкинского фирменного стиля. К слову, первые авторские работы молодого тогда еще Райкина были мимическими — ни единого слова, только пластика…

А окончательно найдет себя Аркадий Райкин в 1939 году — когда станет лауреатом 1-го Всесоюзного конкурса артистов эстрады, выступив с танцевально-мимическими номерами «Чаплин» и «Мишка». Не так уж часто вспоминают об этом, но именно потрясающая пластика и мимика составят впоследствии львиную долю в понимании феноменального успеха зрелых райкинских реприз. Достаточно вспомнить классический номер «В греческом зале», в начале которого артист пять или более минут вообще ничего не произносит, кроме уморительной «работы физиономией»… И еще: именно в «савояровской» школе Райкин овладел искусством мгновенного переодевания в процессе молниеносного перевоплощения в различных персонажей: классика здесь, разумеется, — «Родительское собрание»…

В 1939 году Аркадия Исааковича приняли в труппу Ленинградского театра эстрады и миниатюр, где он выступал с эстрадными номерами и осваивал жанр конферанса. Спустя три года он становится художественным руководителем этого театра на целые 40 лет, до 1982 года. Веха на этом пути — военные годы, в которые Аркадий Райкин давал концерты на фронте. Приказом по Черноморскому флоту № 172с от 25.10.1945 года руководитель Ленинградского театра эстрады и миниатюр Райкин А.И. награжден орденом Отечественной войны 2-й степени… После войны Райкин продолжил работу в Театре миниатюр и снялся в нескольких картинах. Начиная как минимум с хрущевской оттепели Райкин — кумир публики, король эстрады и главный символ советского сатирического искусства. Среди авторов, с которыми работал Аркадий Райкин, были известные советские писатели-юмористы — Владимир Поляков, Марк Азов, Владимир Тихвинский, Михаил Жванецкий, Аркадий Хайт, «Гинряры» (Гиндин Михаил Маркович, Рябкин Генрих Семенович и Рыжов Ким Иванович), Михаил Зощенко, Виктор Ардов, Александр Хазин, Вениамин Сквирский, Семен Альтов, Марьян Беленький, Михаил Мишин…

Сейчас даже трудно представить себе, чем было для СССР искусство Райкина. В условиях несвободы и дряхлеющей партократии — каждое райкинское выступление становилось настоящим глотком свежего воздуха. Тщательно выверенные райкинские репризы при этом были по тем временам невероятно смелыми. Ни один тогдашний эстрадный артист не позволял себе столь рискованных пассажей. В условиях, когда единственным конфликтом советской литературы признавался «конфликт хорошего с лучшим», Райкин смело говорил о самых наболевших вещах: об изматывающем товарном дефиците — «Пусть все будет, но пусть чего-то не будет!». О блате как способе выживания. Об этом — весь номер «Вкус специфический». О низкопоклонстве перед начальством, о хамстве как устойчивой черте менталитета. Знаменитая кинематографическая миниатюра из ленты «Люди и манекены», где Райкин в образе приблатненного хулигана является в коммунальную квартиру, чтобы защитить свою старую учительницу от коммунальных хамов. Даже о превращении партийной верхушки в паразитический класс. Знаменитый монолог Хлестакова из «Сказок русского леса», невозможная по дерзости пародия на советскую номенклатуру.

Именно все это стало в конце концов причиной острого конфликта Райкина с всесильным «хозяином Ленинграда» Григорием Романовым. Артиста спасло то, что он в годы войны побывал на «Малой земле» и познакомился там с Брежневым — результатом стал перевод артиста и всего его театра в Москву. Ныне это — театр «Сатирикон». К тому же Райкин был евреем — а это было вовсе не «бонусом» в годы практически узаконенного антисемитизма. Общеизвестна история, когда после Шестидневной войны 1967 года великого сатирика буквально заставили участвовать в позорной вымученной пресс-конференции советских артистов против Израиля: там собрали всех знаменитых деятелей искусства еврейского происхождения. Насильственный характер мероприятия был настолько кричащим, что вскоре появился анекдот: «Что будет, если 12 именитых евреев положить под пресс? — Пресс-конференция». Райкину эта история стоила инфаркта… И еще один штрих к портрету Райкина-человека: свою будущую жену Руфь Марковну он встретил в 1934 году — и они прожили вместе 50 лет в атмосфере удивительно нежной и возвышенной любви. Райкин называл жену «Ромашка». Это очень симптоматично: тот, кто и по-некрасовски «вооружал уста сатирой» — был человеком, служившим не ненависти, а любви. Той самой любви к людям, которая и подвигает праведника «стать обличителем толпы, ее страстей и заблуждений».