У нас служба идет на старославянском или древнерусском языке, а проповедь на русском. Мне кажется, что в этом случае обязательно должен быть переводчик».

Думаю, Людмилу Вербицкую поддержат подавляющее большинство здравомыслящих людей. Ибо язык церкви действительно должен быть понятен прихожанам. Но при этом инициатива может вызвать и ожесточенные споры. Прежде всего внутри самой церкви.

Дело в том, что эта идея обычно вызывает в кругах РПЦ довольно резкую реакцию. Известно, что в 2004 году нынешний предстоятель Русской православной церкви, патриарх Кирилл, будучи тогда митрополитом Смоленским и Калининградским и главой Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, исключил возможность перевода богослужения со старославянского на современный русский язык, поскольку, по его мнению, «такое богослужение не будет духовно значимым».

Казалось бы, сделать язык службы понятным прихожанам — абсолютно здравая и логичная идея, почему в таком случае она не вызывает поддержки у абсолютного большинства в церкви?

Все дело в том, что православие — самая традиционалистская и консервативная из христианских церквей. А русское православие в этом отношении — «самое-самое»: как говорила героиня «Сибирского цирюльника», «в России ничего «немножко» не делается»… Главная, фундаментальная ценность, проповедуемая РПЦ,  традиция и только традиция. С этих «плацдармов» РПЦ критикует католиков и протестантов за недопустимые, с ее точки зрения, новации. С этих позиций одергивает и собственных самостоятельно мыслящих авторов, упрекая их ни больше ни меньше  в «сомнительной православности».

Показательный пример в данном отношении о. Андрей Кураев, которого не раз обвиняли за чрезмерное увлечение «новизной». Новации, даже самые насущные и необходимые, в православии всегда внедрялись с невероятным трудом. И примеров тому тысячи. Между тем ни один институт, даже церковный, не может обходиться без изменений.

Более того, сам Иисус Христос был самым что ни на есть «новомодернистом». И воспринимали его «фарисеи и книжники» того времени точно так же, как сегодня высший клир воспринимает собственных «возмутителей спокойствия». И терминологически в библеистике все точно названо своими именами: есть Ветхий Завет — традиция до Христа, и есть Новый Завет — принципиальная инновация, созданная Христом и его апостолами, а уже затем обретшая собственную традицию. Показательно, что и на Вселенских соборах творилась в драматических «родовых муках» новая реальность…

Вот и сейчас идея в церковную почву вброшена с позиций стойких традиций РПЦ явно неоднозначная, и нам в ближайшее время, очевидно, предстоит увидеть бурную дискуссию на эту тему…

Есть и еще один интересный поворот сюжета. Патриарх Кирилл призвал продолжить работу в направлении нового перевода Библии на русский язык, начатую еще в 1970-х годах при сотрудничестве профессора А. А. Алексеева. Прежде чем начинать работу над русским переводом, необходимо, по мнению главы РПЦ, завершить критическое издание славянского текста. По словам патриарха, сегодня это сделать гораздо проще, чем это было 40 лет назад.