Кончаловский увозит с острова Лидо, на котором прошла церемония, уже второго «Серебряного льва». Первого он получил в 2014 году за ленту «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына». На сей раз — за фильм про Вторую мировую войну и очутившуюся в концлагере русскую аристократку. Героиня оказалась в плену у нацистов, потому что помогала парижским силам Сопротивления и спасала еврейских детей. Кроме этой героини, сыгранной Юлией Высоцкой, в фильме есть еще два влюбленных в нее героя — эсэсовец Хельмут и француз-коллаборационист, поклонник Чехова Жюль. Вся эта история рассказывается при помощи серии интервью с главными действующими лицами, которая перебивается периодическими реконструкциями описанных событий. Выбранная художественная форма и общий пафос вызвали неоднозначную реакцию критики, однако многие уже после показа говорили, что Кончаловский с фильмом про концлагерь из Венеции без приза не уедет.

Картина является совместной российско-германской постановкой. Главные роли в фильме сыграли Юлия Высоцкая, Кристиан Клаус (ФРГ) и Филипп Дюкен (Франция). «Я бы хотел поблагодарить за премию. Я благодарю свою жену Юлию, сыгравшую главную роль. Этот фильм посвящен матушке-России и тем женщинам, которые помогали еврейским детям во время Второй мировой войны», — цитируют Кончаловского СМИ.

Это событие, как представляется, выходит далеко за рамки чистой кинематографической победы. Конечно, сам факт высокой оценки престижным европейским кинофестивалем работы выдающегося русского режиссера — сам по себе есть повод для законной гордости; однако здесь присутствует и еще один чрезвычайно значимый момент, о котором и стоит поговорить. Это — содержательный аспект «Рая», давно осмысленный и даже привычный для Запада, но до сих пор несколько экзотичный в отечественном искусстве: тема холокоста.

…Кончаловский вообще — художник не только гениальный (эту констатацию он навсегда утвердил такими своими творениями, как «История Аси Клячиной», «Первый учитель», «Курочка Ряба», «Дворянское гнездо», «Дядя Ваня»), но и в высшей степени мужественный, не боящийся ставить в собственном творчестве больные и неудобные вопросы. Это относится не только к его произведениям, но и к гражданской позиции самого режиссера — достаточно вспомнить, сколько раз он в последние годы озвучивал самые беспощадные истины о бедах и путях исцеления России. И в своих картинах как минимум дважды — в «Курочке Рябе» и саге про почтальона Тряпицына — Кончаловский поднимался до грозного диагноза страшным российским болезням, заставляя вспомнить знаменитое державинское «Я иду с мечом судия»… Вот и теперь, создавая кинорассказ о, казалось бы, частной судьбе русской аристократки, попавшей в ад нацистской карательной системы, кинематографический мэтр поднимает проблему, о которой до сих пор говорить не очень принято и которая слишком у многих вызывает совсем не однозначные чувства.

…Антисемитизм в общественном сознании образца начала XXI века — дисфункция, которую не удается преодолеть. В обывательской среде, включающей в себя не только «домохозяек», но даже учащуюся молодежь, антисемитские предрассудки — вещь обыденная. Плюс — характерное для наших дней навязчивое стремление к реабилитации и прославлению Сталина (как известно — инициатора и главного творца советского государственного антисемитизма). В этих условиях тема холокоста в культуре — всегда «подударная»: так было практически всегда — от шельмования Е. Евтушенко за стихотворение «Бабий Яр» и негласный запрет на 13-ю симфонию Шостаковича, написанную как раз на эти стихи, до отсутствия в современном российском кино действительно значимых произведений на эту тему. В этом отношении нынешний фильм Кончаловского — настоящий прорыв. Но и этим не исчерпывается гражданская смелость создателя «Рая» — потому что в разговоре о еврейской катастрофе начала 40-х гг. ХХ века применительно к Европе присутствует еще один болезненный поворот сюжета.

Геноцид евреев на оккупированных Гитлером территориях стал возможен не только потому, что «сладчайший фюрер» был маниакальным, клиническим юдофобом, и даже не только в силу исторического грехопадения немецкого народа. Никогда нацистам не удалось бы организовать свою чудовищную программу истребления целого народа, если бы не совершенно определенное отношение к происходящему местного населения. И тут перед глазами честного исследователя вырисовывается картина невероятная и страшная в своей обнаженной беспощадности. Суть в том, что в каждой конкретной стране ситуация разнилась фантастически. Общеизвестен подвиг народа и правительства Дании: эта страна спасла практически всех своих евреев — сперва гордым отказом выдать их карателям, затем организовав поэтапный вывоз обреченных людей в соседнюю нейтральную Швецию. В большинстве оккупированных государств Европы удалось спасти от 30 до 50% евреев, что говорит о достаточно лояльном отношении к ним коренного населения и высокой социальной активности множества людей, готовых с риском для жизни помогать ближнему. Но — и о столь же высоком проценте равнодушных или даже активных антисемитов, для которых нацизм стал поводом избавиться от «этих ». В Польше процент спасенных падает до 20% — это результат и крайне жестокого оккупационного режима, и большого количества «сочувствующих». В немецкой же зоне не выжил практически никто…

Но именно на этом фоне с особой силой высвечивается подвиг российских «праведников»: напомним, что именно так в Израиле называют людей, спасавших евреев в той ужасающей обстановке, ежеминутно рискуя жизнью. Сохранился рассказ о православном священнике, который попал в гестапо за спасение еврейских детей (тоже в Европе) — и нацистский офицер предложил ему свободу ценой полного отказа от всяких контактов с евреями. Ответ священника вошел в историю: он, показывая на распятие на своей груди, сказал: «А как мне быть вот с этим евреем?». И предпочел отправиться в концлагерь… Этих людей мы до сих пор не осмыслили как величайших национальных героев собственной Родины, этим людям у нас нет памятников, их именами не названы улицы… И именно о таких забытых светочах фильм Кончаловского. Очень хочется надеяться, что встреча с этой картиной и факт ее высокой оценки в Венеции станут пусть маленьким, но ощутимым шагом к общественному прозрению, к духовному восхождению на иной, более достойный горизонт…