О том, насколько в настоящее время эффективно работает система правосудия, нужны ли суды присяжных, какие дела чаще всего рассматриваются, как устранить судейские ошибки и многом другом, — читайте в интервью «УР» с председателем Свердловского областного суда Александром ДЕМЕНТЬЕВЫМ.

[LEFT][photo150]3996[/photo150][/LEFT]— Нынешний год для вас богат на события профессионально-личностного плана: 33 года судебной деятельности, присвоение почетного звания «Заслуженный юрист Российской Федерации». Но меня поразили две даты: в 1982 году вы окончили юридический институт, а уже в 1983-м были избраны судьей областного суда. Это достаточно редкий случай…

— В те годы критерии отбора кадров и процедура назначения судей были иными. Конечно, сразу после вуза стать судьей областного суда было исключением, а не правилом, но это было возможно. Но тут надо учитывать, что в юридический институт можно было поступить, лишь имея за плечами стаж работы на производстве или службу в армии. У меня было и то и другое. Вообще выпускники того времени были зрелыми людьми. Минуя нижестоящие инстанции, сразу после вручения диплома в областной суд пришли Людмила Александровна Павлова, Георгий Степанович Шурыгин. Мой сокурсник Владимир Юрьевич Зайцев был избран судьей районного суда, когда еще учился на последнем курсе института. Теперь Владимир Юрьевич — председатель апелляционной коллегии Верховного суда Российской Федерации.

— Три года назад вы были назначены председателем Свердловского областного суда. Пока истекла лишь половина срока ваших полномочий, но наверняка вы уже можете ответить на вопрос, что легче — самому судить или руководить теми, кто судит?

— Вопрос не совсем верно сформулирован. Я не руковожу судьями, поскольку они полностью независимы в принятии решений. Задача председателя — обеспечить и организовать работу областного суда. Под этим понимаются и чисто технические вопросы, и организация работы по повышению квалификации судей и работников аппарата, изучение и анализ судебной практики и статистики. Отвечать приходится за все — такова уж участь руководителя.

— А в процессах участвуете?

— Как председатель суда я возглавляю его президиум. Этот судебный орган рассматривает дела по кассационным жалобам на уже вступившие в законную силу решения районных судов и мировых судей, а также дела по новым или вновь открывшимся обстоятельствам.

Кроме того, председатель суда единолично рассматривает жалобы на решения судов о направлении подростков в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа.

— Наверное, решать судьбу подростков в эмоциональном плане сложнее, чем взрослых. Ведь надо сделать так, чтобы наказание стало ему уроком, а не сломало всю жизнь.

— Судья всегда вникает не только в существо дела, но и в обстоятельства преступления, изучает личность и характер того, кто его совершил. В этом году я уже рассмотрел пять жалоб на решения судов о направлении подростков в специальные учебные учреждения. Вроде бы немного, но ведь это пять человеческих судеб! По двум делам прокуроры отозвали свои представления. Что касается остальных, то одно дело отправили на новое рассмотрение, а в отношении двух подростков согласился с решением судов.

— А почему прокуроры отозвали свои представления?

— Всегда хочется дать человеку шанс исправиться. Особенно если правонарушение он совершил не из злого умысла. Ведь как бывает? Один совершил кражу из глупого азарта, на спор: мол, а слабо? Другой шел на дело осознанно, а то и в организованной группе. Тут нельзя наказывать одинаково.

В прошлом году решали судьбу подростка. Мать одна воспитывает двоих детей, отец — алкоголик, ушел из семьи, ничем не помогает. Ей приходится крутиться на двух работах, так как образования нет, зарплата небольшая. Когда ей смотреть за детьми? Вот один из них и набедокурил. Но парнишке дали шанс — не отправили в спецшколу. У него появился отчим, нашел с мальчиком общий язык. Пока тот паренек к нам не возвращался…

— Областной суд рассматривает дела по первой инстанции и выполняет роль апелляционной и кассационной инстанций. Во втором и третьем случаях есть возможность оценить качество работы районных и городских судов. Каково оно?

— Приговоры и решения суда изменяются или отменяются по разным причинам. Могут быть обнаружены процессуальные нарушения или неправильно применена норма закона… Существует показатель апелляционной стабильности — он показывает, какое количество решений, вынесенных судами первой инстанции, оставлены без изменения. В нашей области этот показатель составляет 86%.

Есть две причины принятия изначально ошибочных решений: нестабильность законодательства и резкая смена поколений в суде. В советские годы была высока доля судей, которые имели 30—40 лет стажа. А сегодня из 913 судей менее двух десятков имеют стаж работы более 25 лет. С одной стороны, это хорошо — у молодых больше сил, нет профессионального выгорания. А с другой — чтобы быть хорошим судьей, одного образования мало, необходим и житейский опыт, и практика работы. Мудрость приходит с годами.

[photo]3998[/photo]

— Приговаривать человека к наказанию —  приятного мало. Но бывает ли, что вы думаете: правильно я все-таки тогда решил…

— Бывает, когда приходят те, кого ты осудил, и говорят спасибо. Такое редко, но случается. По одному уголовному делу подростку дали отсрочку исполнения приговора. Парень достойно выдержал назначенный срок, отслужил в армии и пришел ко мне. Было приятно видеть, что не ошиблись в человеке.

— Раньше судей апелляционной и кассационной инстанций упрекали в том, что они лишь отменяют решения нижестоящего суда и отправляют дела на новое рассмотрение, увеличивая тем самым волокиту. А ведь у областного суда есть право принять по делу самостоятельное решение. Как часто им пользуются?

— Довольно часто. По гражданским делам во всех случаях примерно 16%. По уголовным делам меньше, примерно 10—12%, так как полномочия регламентированы иначе. Но тут я снова хотел бы сказать о таком факторе, как нестабильность законодательства. Практически каждый месяц вносятся изменения в Налоговый кодекс, Кодекс об административных правонарушениях… Все это создает почву для судейских ошибок.

Но, с другой стороны, это объективный процесс. Многие законы принимались в 90-е годы прошлого века или в начале нынешнего. С той поры в обществе и в экономике произошли колоссальные изменения, и они требуют законодательного урегулирования.

Нам требуется выработка новой уголовной политики. Порой принимается закон под конкретную ситуацию, а в будущем уже не понадобится. Это обусловлено уровнем развития общественных отношений, положением в отечественной и мировой экономике, международной обстановкой. Однако большая активность в законодательстве чревата издержками. В правосознании людей возникает хаос: то, что вчера было разрешено, сегодня запрещено или, наоборот. Как нивелировать негативные последствия? Одно из направлений — открытость судебных решений. Сегодня любой человек может зайти на сайт любого суда, посмотреть, какие решения выносятся по тому или иному делу, и понять, правильно ли он понимает свои права, стоит затевать спор или нет.

— В каждом периоде преобладает своя категория дел. В 90-е это был рэкет, бандитские группировки, задержки зарплаты. А что сегодня?

— Если раньше преобладали уголовные дела, то теперь — гражданские, в год их рассматривается более 300 тысяч. Лидируют взыскания долгов по коммунальным платежам, споры со страховыми компаниями, которые активно заманивают клиентов, а как доходит до выплат — стараются уклониться, минимизировать расходы. Затевать судебную тяжбу — дело малоприятное. Но зачастую единственная возможность отстоять свои права — это обратиться в суд. И люди ею пользуются все активнее.

— Российским судам постоянно ставят в вину то, что у нас мало оправдательных приговоров…

— Когда мне говорят: вы мало выносите оправдательных приговоров, я спрашиваю — а с чем сравнивать? С российской статистикой 1913 года? С европейской страной, но какой именно?

Президент России Владимир Путин в послании Федеральному собранию привел такие цифры: возбудили 200 тысяч дел по экономическим преступлениям, а в суд направили только 20 тыс.

Или взять дореволюционные данные Екатеринбургского окружного суда. Все дела в то время рассматривались с участием присяжных, и они выносили вердикт «невиновен» по большинству дел. Но что это были за дела? Обвинения предъявлялись крестьянам, которые привозили на продажу продукцию без справки от старосты. По сути это нарушение паспортного режима. Нарушение, конечно, но не в каталажку же отправлять человека, который привез продукты на продажу жителям города. В настоящее время такое нарушение относится к административным.

Давайте проанализируем современную статистику по уголовным делам. Из общей массы примерно 65% дел, где обвиняемые признают свою вину безоговорочно. 15% из оставшихся не отрицают, что совершили преступление, но оспаривают квалификацию. Еще треть от них также признают вину и просят рассмотреть дело в упрощенном порядке. Часть суды возвращают прокурору для устранения недостатков, какая-то часть прекращается за истечением срока давности.

В первом полугодии в районных судах было 8 оправдательных приговоров, у мировых судей — 260. Приведу еще две цифры. У нас обжалуется всего 8% решений, у мировых судей — 3%.

— Вы только что упомянули суды присяжных. Они вернулись в ходе судебной реформы конца прошлого и начала нынешнего века. И, по мнению многих, не оправдали ожиданий.

— В этом году в Свердловской области состоялось всего три процесса с участием присяжных, а самое большое их число за последние годы — 8 процессов. Конечно, это мало. Но тут надо учитывать специфику данного суда. Вердикт присяжных нельзя оспорить по существу. Если они сказали, что человек виновен, — оправдать его уже нельзя. И если присяжные решат, что подсудимый не заслуживает снисхождения, то судья обязан будет назначить самое строгое наказание из тех, что предусмотрено по данной статье. Это отпугивает тех, кому предстоит предстать перед судом.

К тому же бесполезно жаловаться присяжным на трудное детство или тяжелые обстоятельства, якобы толкнувшие на преступление, — закон запрещает присяжным изучать данные личности. Поэтому суд присяжных выбирают либо те, кому терять нечего, либо те, кто настаивает на своей невиновности и надеется ее доказать.

Конечно, порой вердикты присяжных просто изумляют. Но мы анализировали решения судов присяжных нашей области и пришли к выводу, что профессиональные судьи приняли бы точно такие же решения.

— Многие юристы говорят о том, что разумнее было бы отказаться от суда присяжных, но ввести в процесс двух заседателей — как это практикуется в арбитражных судах.

— Наверное, такой вариант был бы менее затратным. Ведь мы с большим трудом формируем скамью присяжных заседателей: отправляем 500—600 приглашений, а является в лучшем случае 50 человек, многие заявляют самоотвод. Но было принято другое решение. С июля 2018 года присяжные появятся в районных судах, вполне возможно, что постепенно будет расширен и круг дел, которые они могут рассматривать. Правда число присяжных сократится: в районных судах их будет 6, в областных — 8.

— Как вы относитесь к предложению Следственного комитета ввести в уголовный процесс понятие «объективной истины»?

— Отрицательно. Это попытка переложить свою работу на плечи суда. Если вы обвиняете человека, вы и должны доказать его вину. А как суд будет это делать? Отправлять криминалистов на место преступления за поиском улик? Назначать экспертизы? Искать свидетелей? Все это надо делать по горячим следам во время предварительного расследования.

— Было много сделано для обеспечения независимости судей. Теперь многие считают эти гарантии даже избыточными. Скажем, возбудить уголовное дело против судьи может только Председатель Следственного комитета России и только с согласия квалификационной коллегии судей. Да при таких ограничениях судьи становятся неподсудны.

— Это не так. Начнем с того, что квалификационная коллегия состоит не только из судей, в нее входят представители общественности и представитель Президента Российской Федерации. То есть это отнюдь не ручной орган. Эта коллегия будет решать, дать или не дать согласие на привлечение судьи к ответственности, на возбуждение уголовного дела, на предъявление обвинения. Такая система позволяет судье выносить решение любому чиновнику, обвиненному в коррупции, без опасения, что отомстят, подставят или сфабрикуют дело. Такое, к сожалению, вполне возможно.

Но если судья совершил преступление, мы не будем его покрывать. Но выявление нечестных людей не дает оснований лишать гарантий независимости всех судей, это принципиальный вопрос…

[photo]3997[/photo]