Кроме, пожалуй, Зинаиды Гиппиус, легендарной «сатанессы» и «декадентской Мадонны» — но она ведь была законной женой Мережковского…

При этом Дмитрий Мережковский — крупнейшая фигура отечественной культуры ХХ века: поэт, философ и писатель, новатор, в числе отцов-основателей русского символизма. Основоположник нового для русской литературы жанра историософского романа,  эссеист и литературный критик, религиозно-теософский мыслитель. Сколько дарований — поистине ренессансная натура! Показательный факт: Мережковского 10 раз номинировали на Нобелевскую премию. Пусть он ее не получил — в числе номинантов деятели средней руки тоже никогда не числились… 14 августа Мережковскому — 150 лет со дня рождения.

…Начало — почти стандартное: рождение в Санкт-Петербурге в семье мелкопоместного дворянина с украинскими корнями. Мать — из рода князей Курбских. Детство прошло на Елагином острове в Петербурге и в Крыму. Скромная, даже скупая, атмосфера жизни небогатой семьи, некоторая отчужденность в отношениях с отцом, особая роль в воспитании старой няни, которая сыграла в формировании будущего поэта роль, аналогичную роли пушкинской Арины Родионовны. Безрадостная учеба в столичной Третьей классической гимназии. «Убийственная атмосфера, зубрежка и выправка», — так потом охарактеризовал эти годы Мережковский. И — поэтический дебют юного поэта перед самим Достоевским, уже отмеченным печатью смерти. Великий писатель восторга не явил, «слушал с нетерпеливой досадой» и высказался так: «Слабо… слабо… никуда не годится… чтобы хорошо писать, страдать надо, страдать». Этот некомплиментарный отзыв, по словам Мережковского, «глубоко оскорбил и раздосадовал меня», но спустя много лет поэт поймет страшную правоту слов классика. Ибо страданий и «терний» на своем пути и самому Мережковскому, и всему его поколению  выпадет с избытком…

Далее — университет в столице, и эти же годы  время возмужания Мережковского-литератора. Он начинает печататься в журналах, становится известен, находит собственный поэтический стиль. Его стихи неоднократно становились текстами для романсов Чайковского, Рахманинова, Гречанинова, Рубинштейна. Поездки в российскую глубинку, где крепнущий литературный корифей близко сходится со старообрядцами и сектантами, что даст ему уникальную пищу для творчества и рефлексии. Увлекательная напряженная работа над переводами сокровищ античной литературы — трагедий Эсхила, Софокла и Эврипида, древнегреческого любовно-эротического романа «Дафнис и Хлоя».

Блестящий дебют в качестве литературного критика — статьи о Чехове. Кстати, Антону Павловичу они ужасно не понравились, и Чехов даже не захотел общаться с Мережковским, что крайне обижало последнего. Эссе о Пушкине, Достоевском, Гончарове, Майкове, Короленко, Плинии, Кальдероне, Сервантесе, Ибсене, французских неоромантиках. Часть их потом войдет в сборник «Вечные спутники: портреты из всемирной литературы»…

Каждое очередное выступление Мережковского на поприще истории мировой культуры вызывало в отечественной периодике эффект скандала. Издатель журнала «Спутники» П. Перцов, с которым Мережковский познакомился в июне 1890 года, вспоминал, что как критик и литературовед последний был настоящим литературным изгнанником. Его выдающиеся статьи о Гончарове и Майкове, по словам Перцова, могли быть «напечатаны только… где-то на задворках литературы. В парадных покоях их новизна шокировала».

Причиной неприятия очерков Мережковского была их жанровая необычность; «субъективная критика», практиковавшаяся писателем, стала популярной лишь много позже, как форма литературно-философского эссе... И наконец — триумф: символистские манифесты рубежа веков, нашумевшая лекция Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы», ставшая символом веры русского модернизма. Публикация собственных стихов в престижных издательствах (например, у А. Суворина). Создание новаторских историософских романов (трилогия «Христос и Антихрист»), сближение с С. Дягилевым и руководимым им журналом «Мир искусства». Написание трактата «Лев Толстой и Достоевский», сделавшего автора культовой фигурой. Попытка создания модернистской неорелигии. Антимонархическая позиция в 1905 году, и ее отражение в знаменитой романной трилогии «Царство зверя», и одновременно — яростная полемика с авторами нашумевшего философского сборника «Вехи»…

Весьма нестандартная личная жизнь: знаменитый «семейный треугольник» с собственной женой и ее любовником, публицистом и критиком Дмитрием Философовым, с которым Мережковского связывала дружба и общие литературно-философские взгляды. И — страшное пророчество о грозящем России «грядущем хаме»; пророчество, сбывшееся не только в общих чертах, но даже в кошмарной конкретной детализации…

А затем — российский апокалипсис 1917 года. И  яростное неприятие происшедшего со стороны Мережковского и Гиппиус: находясь до конца 1919 года в СССР, наблюдая разгул красного террора, они квалифицируют произошедшее как воцарение «народа-зверя», смертельно опасного для всей мировой цивилизации, торжество «надмирного зла».

Затем последовала эмиграция в Польшу, сотрудничество с белогвардейскими организациями. Вот почему советская власть их так ненавидела (!). Безуспешные попытки контактов с европейскими лидерами, с целью эффективной организации реальной, а не декларативной интервенции против Советов. Дружба и сотрудничество с Буниным, столь же непримиримо относившимся к Кремлю. Организация литературно-философского общества «Зеленая лампа», ставшего центром интеллектуальной жизни «русского Парижа». Наконец,  самая драматическая страница биографии гения: его странные контакты с европейскими диктаторами. Сперва напряженные отношения с Пилсудским, затем — пенсия от Муссолини. Притом что симпатий к фашизму Мережковский и Гиппиус не испытывали совершенно. Наконец, злополучное выступление на Берлинском радио, в котором он призвал бороться с красной чумой.

Не случайно вскоре Мережковского и Гиппиус настигла полная обструкция даже в эмигрантской среде. При этом все забыли, как Мережковский гневно осудил мюнхенский сговор, как он буквально спустя месяц после своего выступления занял принципиально антинацистскую позицию.

Всю свою жизнь он жил с любовью к истекающей кровью России… С этой любовью  Мержковский и ушел из жизни 7 декабря 1941 года, и его останки нашли последнее упокоение на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, некрополе русского зарубежья. Его имя в нашей стране было проклято и забыто — но История и Время все расставляют на свои места, и сегодня наследие Мережковского возвращается к нам.