— Считаю, фестиваль прошел прекрасно: нам очень повезло и с погодой, и с программой, и с посетителями,— отметила  управляющая делами Почетного консульства Австрийской Республики в Екатеринбурге Мария Зашляпина. — В этом году стало больше молодежи, молодых семей с детьми. Считаю, все прошло так, как запланировано, пожаловаться не на что.

Концерт гениального китайского пианиста Ланг Ланга в Версале, во дворце французских королей, был показан в заключительной части фестиваля. Но стал одним из самых значительных событий культурного лета в Екатеринбурге. В программе — 4 скерцо Ф. Шопена и «Времена года» П. Чайковского… Прекрасная музыка, захватывающее мастерство музыканта, фантастическая энергетическая подпитка от ауры исполнителя. Ланг Ланг — пианист не только безумно талантливый, но и ураганно темпераментный, буквально заражающий слушателей своей эмоциональностью. Колоссальные впечатления — и неожиданные, на первый взгляд,  размышления о судьбах и путях развития культуры, эпиграфом к которым можно поставить пушкинские строки: «И назовет меня всяк сущий в ней язык»…

…«Как причудливо тасуется колода!» — говорил булгаковский Воланд. Действительно, как неповторимо и своеобразно иногда пересекаются и взаимно дополняют друг друга культурные течения! Явленный нам версальский концерт — лучшая тому иллюстрация. Вот сам Версаль — пир захватывающей и чувственной красоты, триумф эстетики барокко и рококо, бессмертное творение великих архитекторов Луи Лево, Андре Ленотра и Жюля Ардуэн-Мансара. Того самого, в честь которого в Париже появились знаменитые мансарды. Зеленая геометрия парков, застывшая музыка дворцов и павильонов, роскошные интерьеры залов и комнат, фонтанирующая эстетичность малых прикладных скульптурных форм, расточительное буйство красок на картинах и гобеленах… У всей этой изливающейся на посетителей художественной «Ниагары» есть один, самый главный «крестный отец» и вдохновитель — Людовик XIV, «король-солнце», фактический создатель Франции в ее современных границах. Это он, гордо провозгласив «Государство — это я», повелел на пустынном месте, посреди болот воздвигнуть это чудо (именно этот пример позднее вдохновил Петра на рождение Санкт-Петербурга!). Для «солнечного короля» именно такой шаг был принципиален — продемонстрировать Европе и миру всемогущество человеческого разума и гения, противопоставить бездушной природе творящую волю интеллекта и труда, почти буквально реализовать идею Декарта о мысли как основе существования… И еще — превратить рождающийся город-сад в центр не только Франции, но и Европы. Утвердить Версаль в качестве культурной столицы тогдашнего европейского мира. Для этого здесь должно было быть сосредоточено все самое прекрасное и ценное того времени — не только в отношении искусства, но и человека: Людовик XIV будет собирать в Версале самых талантливых людей своей эпохи… Версаль станет первым образцом садово-паркового ансамбля — впоследствии все столицы Европы будут подражать этому образцу, выращивать на собственной земле свои «версали». В том числе и в России — Петергоф, Царское Село, Архангельское, Царицыно… Колоритная историческая деталь: во время строительства дворцового комплекса премьер-министр Франции Жан-Батист Кольбер однажды заикнулся перед королем, что стройка требует огромных расходов, и не стоит ли слегка умерить аппетиты. Людовик XIV с улыбкой ответил: «Дорогой Кольбер, друг мой, не мелочитесь — ведь мы работаем на Францию!». Его величество как будто заглядывал в будущее, когда созданная по его повелению рукотворная красота будет работать не только на Францию, но и на весь мир… 

Незримо с благодатной французской культурой связан и Шопен — хотя он по праву считается польским национальным классиком, более того — творцом, как никто иной точно выразившим самые потаенные струны польской души. Отец Шопена — француз, уроженец Лотарингии, оттого у композитора — именно такая, типично французская фамилия. Да и в биографии Шопена — точно «по Воланду» — вновь «причудливо перетасовалась колода». Молодой еще, но уже ставший мастером музыкант отправился с творческой поездкой в Париж — и там узнал о начавшемся в Польше восстании 1831 года против владычества Российской империи. Шопен рвался на родину, хотел с оружием в руках участвовать в восстании — и не успел: армия Николая I разгромила повстанцев, раздавила все имевшиеся ранее у поляков «вольности». И — Шопен становится добровольным невозвращенцем, не желает вернуться на поруганную родину. С этого момента его музыка станет сосредоточием трагизма и воли к сопротивлению — а приютившая его Франция признает композитора своим сыном, и в мире вплоть до конца XIX века Шопена будут величать французским композитором! Даже безвременная, в 39 лет,  кончина Шопена будет иметь характерное наднациональное продолжение: по завещанию гениального сына двух стран его тело найдет упокоение в Париже, а сердце сестра Людвика отвезет в Варшаву, где оно будет храниться в кафедральном соборе — и в годы нацистской оккупации патриоты спрячут сердце Шопена, не дадут эсэсовцам надругаться над ним… И еще символическая деталь: редко в какой стране шопеновская музыка пользовалась такой горячей и неподдельной любовью, как именно в России — стране, которая стала причиной эмиграции и болезненной ностальгии гения…

А вот — мостик в Россию: Чайковский! Между прочим, украинец по отцу и француз по матери… Все в художественном и даже человеческом облике Петра Ильича — гармония национального и вселенского. Творец, ставший планетарным символом русской музыки; первый русский композитор, получивший международное признание; доктор Кембриджского университета по номинации «музыка» — и художник, в наивысшей степени выразивший в звуках душу родной земли. Национальная гордость русской музыки – и стопроцентный «западник», масон, первый выпускник Санкт-Петербургской и профессор Московской консерваторий, многократно обращавшийся в собственных произведениях к сюжетам европейской литературы («Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Щелкунчик», «Орлеанская дева», «Иоланта», «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Франческа да Римини»). Человек, откровенно дистанцированно и даже резко негативно относившийся к любым проявлениям национализма — и создававший на страницах своих партитур настолько узнаваемо русские образы, что критики упрекали его в излишней простонародности. Создатель супергениальной музыки, умевший писать просто и сложно одновременно, воплощавший образные сферы от грез ребенка («Детский альбом») до экзистенциальных бездн («Пиковая дама»), от фольклорной карнавальности («Итальянское каприччио») до предельной интимной углубленности (квартеты), от ликующего оптимизма Первого фортепианного концерта (названной «Песнью радости XIX века») до убийственного трагизма Шестой симфонии… Музыка Чайковского стала первым проявлением русского музыкального глобализма — и в годы Второй мировой войны звучанием его сочинений в США озвучивали сводки с полей сражений Восточного фронта…

А сам Ланг Ланг? Китайский музыкант с маньчжурскими корнями, гениальный сын своего народа — и личность поистине международного масштаба и устремлений. Международный посол доброй воли ЮНИСЕФ, культурный посол Национальной академии искусства и науки звукозаписи США в Китае, руководитель «Международного музыкального фонда Ланг Ланга». И  «самый чувственный пианист нашего времени», по определению  одного из изданий, истинный поэт фортепиано — выросший, по его собственному признанию, на русской пианистической школе, при этом  образование получивший в США. Подлинный ценитель и наследник китайской культурной традиции, открывший для западного мира многих гениев современной музыки своей родины, — и настоящий, неподдельный гражданин мира…

А если сложить все вместе — Европу и Россию, Китай и Францию, Версаль и Польшу, Восток и Запад, «местное» и «общечеловеческое»? Это и есть самый высший художественный мультикультурализм, за которым — будущее человечества. Это — Прекрасное и Возвышенное, перешагивающее границы…