Мало того что это произведение обладает колоссальной эстетической ценностью, при знакомстве с ним возникает целый ряд интереснейших познавательных моментов, которыми я и хочу поделиться с читателями.

…В странах немецкого языка существует традиция обязательного присутствия оперы Хампердинка в репертуарах оперных театров на Рождество. И, более того, — именно «Гензель и Гретель» является тем самым произведением, с которого для германоговорящих детей начинается знакомство с музыкальным театром и классической музыкой. Представляется, что это  очень умное и дальновидное решение: опера немецкого мастера обладает всеми необходимыми признаками, чтобы дети именно через нее полюбили классическую музыку…

Дальнейший ход размышления приводит к неожиданному и даже шокирующему открытию: в нашей отечественной музыкально-театральной традиции аналогов опере «Гензель и Гретель» нет. Потому что все русские «оперные сказки»,  в первую очередь, разумеется, сочинения Н. Римского-Корсакова («Сказка о царе Салтане», «Кащей Бессмертный», «Золотой петушок») — это не совсем «детские» оперы. Они осложнены чисто взрослой рефлексией, в частности,  недетской иронией, политическим аллюзиями, а «Петушок» — еще и бьющей наповал хлесткой сатирой. И популярнейшие балеты Чайковского, на которые у нас традиционно водят детей,  по замыслу автора не рассчитаны на аудиторию для маленьких. В «Лебедином озере» — трагический финал, а также определенно «взрослая» любовная линия. И в «Спящей красавице» — тоже. Тем более это относится к гофманианскому «Щелкунчику», с его непростой философской подкладкой, с предельно сложной диалектикой сюжета и музыки… А в советское время буквально поточным методом писались оперы для детей. Они и сегодня присутствуют в репертуаре большинства музыкальных театров России. Но их «детскость» была нарочитой и оттого ущербной. В  них композиторы часто откровенно подделывались под «непритязательную», а на самом деле  предельно взыскательную юную аудиторию, в результате теряя эстетическую планку качества.

«Гензель и Гретель» полностью свободна от всех этих подводных камней. Это произведение, действительно рассчитанное преимущественно на детей. Сюжет и философия оперы  истинно сказочные. Приключения маленьких героев, их встреча со злыми силами  и запрограммированная победа сил добра. При этом использованные композитором музыкальные средства ни в малейшей степени не являются упрощенчеством, художественно у Хампердинка все сделано абсолютно «по гамбургскому счету». Именно такое сочетание черт придает этой опере особое своеобразие и очарование.

Не меньшую неповторимость творению Хампердинка сообщает очень оригинальное соотношение стилистик, что связано с сочетанием характеристик литературного первоисточника и музыки. Братья Якоб и Вильгельм Гримм, немецкие лингвисты, создатели научной германистики, неутомимые собиратели народного творчества и талантливые литераторы, принадлежали к поколению раннего немецкого романтизма. Их время совпало с наполеоновскими войнами, порабощением Германии и освободительной войной 1813 года. Поэтому пафос борьбы за свободу сливался в их творчестве с поисками национальной идентичности, прорывом в сторону осознания и обретения «немецкого духа» (выражение прославленного философа И. Фихте).

Поразительный факт: прусские солдаты, отправляясь в 1813 году на «Битву народов» под Лейпцигом против Наполеона, брали с собой сборник сказок братьев Гримм… Плюс — общее для всех романтиков стремление к приоритету свободной личности, образно-эмоциональное восприятие мира, дистанция от скучной мещанской повседневности, тоска по идеалу. Сюжеты сказок братьев Гримм (записанных в основном на севере Германии, где тогда сохранялись многие архаические черты народного быта), говорят сами за себя: «Белоснежка», «Волк и семеро козлят», «Бременские музыканты», «Красная Шапочка», «Беляночка и Розочка», Король Дроздобород», «Умница Эльза», «Храбрый портняжка», «Рыбак и его жена». Ремейк на этот сюжет — «Сказка о рыбаке и рыбке» Пушкина. Даже странно, что до Хампердинка никто из немецких композиторов не обращался к этой сокровищнице.

А сам Хампердинк — художник иного поколения, композитор эпохи позднего, послевагнеровского романтизма. Он принадлежал к той генерации композиторов, представителями которой в Австрии были Антон Брукнер, Карл Гольдмарк и Хуго Вольф, а в Германии — Макс Брух и Иоахим Рафф. То есть авторов, идолом и гуру которых был Рихард Вагнер, радикально обновивший музыкальную культуру Европы и заложивший основы музыки грядущего ХХ века… В свое время Брукнера называли «Шубертом, жившим после Вагнера». Принцип сквозного музыкального развития, применяемый в «Гензель и Гретель»,  полностью восходит к Вагнеру.

Австрийская постановка  очаровательна и изысканна. Музыка Хампердинка, фольклорно непритязательная и одновременно по-вагнеровски изощренная, реализуется певцами и оркестром с истинно венским мастерством и филигранностью. Многие чисто постановочные решения отмечены той неповторимой выдумкой и вкусом, которую можно встретить только «на брегах голубого Дуная». Достаточно вспомнить улыбающуюся Луну, насылающую сон заблудившимся детям, или феерический балет юных ангелов с воздушными шариками в руках… Главная же изюминка спектакля — трактовка единственного отрицательного, даже «триллерного», образа оперы, живущей в Ильзенштадтских горах ведьмы-людоедки.

По сюжету, она живет в пряничном домике, который слегка объели заблудившиеся голодные брат и сестра; ведьма собирается съесть их, но в результате остроумия подростков сама угождает в печь на сковороду. Прямо эпизод из «Морозко». В венской постановке это — немецкая Баба-яга в ступе и на метле, в забрызганном кровью переднике и одновременно в нелепых роговых очках, слегка смахивающая на… фрекен Бок. Так ужасное снимается и побеждается смешным, так — еще до ликующей оптимистической развязки — торжествует истинно сказочная идея о всеконечной победе добра и света над злом и тьмой…

И еще одно, чисто искусствоведческое наблюдение. Слушая музыку оперы Хампердинка, с изумлением обнаруживаешь многие узнаваемые интонационные моменты, заставляющие вспомнить творчество величайшего австрийского симфониста, жившего поколением позже Хампердинка, — Густава Малера. Та же сочная германская жанровая основа, те же интонации бытовой музыки, даже те же мелодические и гармонические ходы! Только то, что у Хампердинка было использовано напрямую, у Малера переосмыслено в гротескно-трагическом ключе, но это уже эстетика ХХ века…