Эта тема мало изучена историками, поэтому телемост, организованный на днях ИТАР-ТАСС между тремя ключевыми городами, волей трагедии объединенными эвакуацией, — Санкт-Петербургом, Пермью и Екатеринбургом — для всех его участников стал началом нового этапа исследований.

Как отметила доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена Юлия Кантор, эвакуация дала не только стимул развитию тех территорий, куда были отправлены промышленные предприятия, театры, музеи Санкт-Петербурга, но и сформировала крепкие человеческие связи между жителями этих городов.

Например, екатеринбуржцы, выжившие после войны, рассказывали, какую важность имели кухонные разговоры. На Урал эвакуировали коллекцию Эрмитажа, и вместе с ней в регион были отправлены сотрудники музея. Вечерами они рассказывали многочисленным соседям о русском и мировом искусстве, то есть фактически читали образовательные лекции.

— По нашим подсчетам, от 55 до 60 тысяч ленинградцев находилось в Свердловской области во время войны, — говорит заведующая документальным фондом Свердловского областного краеведческого музея Ольга Бухаркина. — Было огромным подвигом вывезти культурное наследие из Петербурга, но не меньшим подвигом было принять и сохранить все предметы искусства.

Например, что в Перми, что в Екатеринбурге в период войны было только печное отопление. Чтобы хоть как-то сберечь картины и экспонаты, приходилось заготавливать огромное количество дров. Помощников, разумеется, не хватало, но каждую зиму помещения невиданными стараниями и трудом неизменно отапливались.

— Такого масштабного переселения наша страна еще не знала, — говорит заместитель директора по научной работе Государственного музея истории Петербурга Юлия Демиденко. — Урал был ключевым, но далеко не единственным направлением. За время эвакуации было вывезено в 70 раз больше, чем планировалось.

— По нашим подсчетам, в Пермь, а тогда Молотов, было вывезено 379 тысяч ленинградцев, 144 предприятия, 16 из которых из Питера, — рассказывает кандидат исторических наук, заведующий кафедрой истории Пермского национального исследовательского политехнического университета Михаил Нечаев. — Был перевезен Ленинградский пороховой завод, благодаря чему в Молотове появился свой завод, и все войну мы обеспечивали фронт порохом, на нас приходилось 98% всего производства этого взрывчатого вещества. Кроме этого, у нас базировался Ленинградский телефонный завод, с которого мы также поставляли военные телефоны.

В том, что на Пермь пришелся основной «удар» эвакуации, нет ничего удивительного. Она являлась и является важным транспортным узлом и стала своеобразными воротами, через которые проходил поток эвакуированных. Всего за полгода войны через Пермь прошло 1,5 млн человек.

Кстати, Ленинградский театр оперы и балета им. Кирова также оказался в Перми. Изначально планировалось, что театр поедет в Новосибирск, но волей случая 90 вагонов остались в Предуралье, что впоследствии сыграло ключевую роль в формировании совершенного нового качества Пермского театра оперы и балета.

Исследователи отмечают, что эвакуация в Молотов и Свердловск дала колоссальный толчок к культурному и промышленному развитию региона, но вместе с этим обернулась и тотальным бытовым коллапсом. Вместе с заводами, музеями, театрами в регион отравлялись сотрудники, которых нужно было где-то размещать, а жилья катастрофически не хватало.

— Местные органы власти Свердловска в то время приняли решение выделять на одного жителя не больше 2,5 квадратных метра, — поясняет Ольга Бухаркина.

— В общежитиях промышленных предприятий норма и вовсе была 1,8 кв. метра, — продолжает старший научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения РАН Никита Мельников. — Чуть лучше дела обстояли в общежитии Уралмашзавода, у них норма была 3 квадратных метра. По подсчетам историка, профессора Андрея Сперанского, на Урал с 1941-го по 1942 год было вывезено 830 предприятий, вместе с ними приехали тысячи людей. А если взять еще и самостоятельную эвакуацию, когда люди сами по себе уезжали из центральной полосы, то это будут уже сотни тысяч. Жизнь в тылу была ужасна — не было еды, одежды, люди не могли полноценно отдохнуть. И, на мой взгляд, именно эта, обратная сторона эвакуации сейчас должным образом не оценена, поскольку люди совершали не только физический подвиг, работая в тылу, но и духовный, выживая в подобных условиях.