И хотя утверждать оба документа будут только в следующем году, уже сейчас вопросы стратегии оживленно обсуждаются на семинарах, конференциях, встречах с ведущими мировыми экспертами.

— Чем обусловлена такая активность? — с этим вопросом мы обратились к главному архитектору Екатеринбурга Тимуру Абдуллаеву.

[photo150]3603[/photo150]

— Стратегия пространственного развития — это не только конкретный конечный результат работы (хотя и результат, конечно), но и процесс. Процесс вовлечения в эту работу широкого круга горожан. Если мы не получим общественного резонанса, то наша цель не будет достигнута, потому что СПР — это документ общественного согласия, которое может быть найдено только тогда, когда все категории граждан примут активное участие в поиске смыслов развития города, в расстановке приоритетов. И в этом бурлении идей, концепций, мнений должна выкристаллизоваться некая истина.

В повестке дня вопрос, на который человек должен прежде всего сам себе ответить. А если он этим вопросом не задавался… Поэтому наша задача сейчас — посеять в обществе зерно, которое должно прорасти, после чего только и можно будет говорить о каких-то результатах. И то, чем мы сейчас занимаемся, можно сравнить с вспахиванием почвы, внесением удобрений и собственно посевом. При этом стараемся привлечь к посевной, то бишь к общественной дискуссии, максимально широкую аудиторию — отсюда и интернет-активность, и публичные лекции, и это все должно идти по нарастающей. Хотелось бы, чтобы получился эффект цепной реакции, чтобы ответ на вопрос о будущем города стал лично важным для людей на разных уровнях, в разных сферах деятельности.

— Все это хорошо, но ведь мы привыкли жить среди пространств, которые придумали архитекторы, утвердили депутаты и воплощают чиновники. Что качественно иное добавит к результату, добытому по этой привычной схеме, наше непосредственное участие?

— Во-первых, парадигма развития общества, города сильно изменилась, мы живем во время, когда информационное поле настолько широко и резонансно, что невозможно и неправильно решать какие-то проблемы кулуарно. Крайне важно использовать социальный капитал, уровень которого в нашем городе очень высок, что обусловлено образованностью, общей культурой, наличием высокоинтеллектуальных сфер деятельности. Такое богатство грех не использовать.

Это как раз при низком уровне социального капитала высок спрос на сильную власть, которая навязывает людям правила игры, решает за них их вопросы. Но такой способ, увы, не дает людям почувствовать, что они являются полноценными участниками процесса, а если цели и задачи люди не воспринимают как свои, то и отдачи от них ждать не приходится, у них не возникнет желания тратить свое время и силы ради общего дела.

Думаю, мы не должны ничего навязывать. Обобщать, мягко регулировать, используя свои знания и опыт — это да. Пробуждать общественную активность, поддерживать все ее формы от стрит-арта до концептуального осмысления собственного двора, сеять те самые зерна, провоцировать (в хорошем смысле слова) на дискуссии по самым острым темам — да. Но не скармливать людям готовое блюдо, сваренное в чиновничьих кабинетах.

— И все же, разве градостроительная сфера — не вотчина профессионалов? Сможет ли непрофессионал грамотно составить стратегию?

— Это разные вещи. Градостроительная стадия — это скорее стадия формализации. Что такое Генеральный план? Это же не документ, который существует сам по себе, это документ, который описывает определенные направления стратегического развития, которые выбрал для себя город. Это ответ на запрос. И этот ответ действительно должны давать профессионалы. Но прежде должен быть сформулирован запрос, получен посыл от общества.

Почему Екатеринбург вдруг озаботился Стратегией пространственного развития? Да потому, что очевидны дисбалансы в развитии города, что выражается, например, в том, что появились планировочные районы, которые не предусматривались генпланом 2004 года и не были включены в планы инфраструктурного развития. Существуют также большие транспортные проблемы, связанные с опережающим увеличением коэффициента автомобилизации и отставанием дорожного строительства от жилищного. Подобные дисбалансы и порождают самые актуальные запросы. Также велик запрос на систему общественных пространств, на принципиально новый уровень благоустройства. Действующие Генплан и Правила землепользования и застройки пригодны для количественного регулирования возникающих вопросов, для качественно иных решений нужна новая постановка задач.

Если, например, мы решим максимально освободить центр города от личных автомобилей, отдав преимущество общественному транспорту и пешеходам (а такое предложение звучит все громче), то незачем будет строить и расширять дороги. В сознании многих до сих пор пользование личным автомобилем является условно бесплатным. А с точки зрения инфраструктуры — это самый дорогой вид транспорта, он обходится городу даже дороже метро, исходя из того, сколько квадратных метров дорожной, парковочной и прочей инфраструктуры надо построить под один автомобиль, перевозящий 1—2 пассажиров.

Может быть, следует отказаться от развития каких-то новых территорий, на которых девелоперы решают свои коммерческие задачи, но городу для развития это совершенно не нужно, у него нет ресурсов для создания там транспортной и социальной инфраструктуры. Нельзя окружать город каменным кольцом многоэтажной застройки, которое будет только усугублять нагрузку на центр. Никто в мире так не строит, везде плотность застройки падает от центра к периферии.

Мы ждем, что общество само определится по подобным концептуальным вопросам, прежде чем градостроитель возьмет карандаш и воплотит этот выбор в чертежах.

А чтобы выбор был более обоснованным, мы приглашаем ведущих международных экспертов, чтобы екатеринбуржцы могли ознакомиться с опытом других стран, посмотреть на свой город свежим взглядом. Это не значит, конечно, что мы у себя все сделаем по зарубежным лекалам, но очень важно получить через такие контакты импульс к самостоятельному поиску, избежав при этом элементарных ошибок. Вот и сейчас мы ждем приезда известного голландского архитектора и урбаниста Маркуса Аппенцеллера, готовим его встречи со специалистами администрации и с общественностью.

— Недавно гостивший у нас бельгийский эксперт Дидье Ванкутсем привел пример тесного и взаимовыгодного сотрудничества городских властей и инвесторов при реновации портовых территорий в Гамбурге… Есть ли у нашего муниципалитета достаточное количество рычагов, чтобы подобным образом решать градостроительные задачи в Екатеринбурге?

— Наверное, у нас меньше таких возможностей из-за иной системы госрегулирования и муниципального управления, но они есть. Взаимодействие в той или иной форме возможно на основе общего понимания целей, которые мы как раз и хотим сформулировать в СПР.

— Ну а есть ли смысл вообще включать в стратегию какую-то масштабную цель, если мы понимаем, что на бюджетные средства ее не достичь, а инвестора не увлечь?

— Ценности не имеют цены. То есть стратегия пространственного развития — это не про цену, а про ценности, которые могут существовать независимо от затрат, требуемых для приобщения к ним. Например, мы хотим, чтобы наш двор стал чистым и уютным. И начинаем считать: поменять дорожное покрытие, сделать новые газоны, поставить ограждения и опоры освещения… И поняв, что это для нас слишком дорого, решаем не делать ничего. А можно начать с того, что мы можем себе позволить: убирать мусор, постригать кусты… И постепенно, привлекая имеющиеся ресурсы, мы будем все же приближаться к цели, которую поставили перед собой.

— Но если говорить, например, о решении транспортных проблем, без кардинальных мер не обойтись. Тот же Ванкутсем утверждает, что в городе с таким населением, как в Екатеринбурге, должно быть не менее четырех линий метро. Включать ли развитие подземки в СПР, если финансовой помощи городу никто не обещает?

— Метро — это, конечно, самое эффективное средство. Но при этом всегда есть система альтернатив, тот же, скажем, трамвай на обособленных путях, если еще и подвижной состав современный и достаточно комфортабельный. Это кратно дешевле метро, но эффективность тоже весьма высока. Плюс оптимизация маршрутной схемы, о которой мы говорили во время визита другого эксперта, Джарретта Уокера.

Стратегическая задача здесь в том, чтобы вообще изменить отношение к общественному транспорту как к чему-то ненадежному и неудобному. Если человек увидит, что требуемое расстояние он преодолеет быстрее, с меньшими затратами и в приличных условиях, его уже не надо будет агитировать отказаться от поездки на личном авто.

— Можно ли, Тимур Насырович, говорить сегодня о каких-то промежуточных итогах общественной дискуссии по стратегии пространственного развития?

— Пока рановато. Пока не удалось достичь нужной степени вовлеченности горожан в этот процесс. В том числе развертыванию живой обратной связи мешают сложившиеся стереотипы. У работников администрации складывается впечатление, что население в массе своей инертно, безразлично к тому, как будет развиваться город, а, с другой стороны, люди сетуют, что администрация недостаточно хорошо доносит до них информацию о своих действиях, и заранее настраиваются на то, что им хотят сделать плохо, а повлиять на это никак нельзя. Надо разрывать этот порочный круг, опираясь на наиболее активные группы граждан, которые не только живо интересуются перспективами, но и сами готовы выходить на улицы и делать что-то своими руками. Надеюсь, нам в ближайшее время удастся раскачать дискуссию до нужной амплитуды, и к рабочей конференции, намеченной на конец октября, мы будем иметь массу интересных и разнообразных предложений по развитию города. Пользуюсь случаем, приглашаю к участию в обсуждении и читателей «Уральского рабочего».