Все началось с пожара. Поздно вечером 2 мая в секции на первом этаже вспыхнул огонь. Вспыхнул не сам по себе — подожгли, специально или нечаянно. Здесь никто не живет, окна выбиты, двери не закрываются, и люди, называемые «лицами без определенного места жительства», — постоянные гости. В большинстве своем — ночные.

Днем мы никого в сгоревших комнатах не застали. А жители верхних этажей поделились подробностями своего житья-бытья и вынужденной робинзонады.

— От пожара выгорел кабель, поэтому электричество сразу отключилось, — рассказала Надежда, мать двоих детей. — На следующий день обратились в управляющую компанию, чтобы исправили проводку, и услышали: «Гасите долг, тогда включим». А как мы погасим, если долги за 10—20 тысяч зашкаливают? Вот и сидели без света 12 дней. Бегали по знакомым, чтобы еду приготовить, даже во дворе костер разводили, сосиски жарили детям. Обратились в прокуратуру. Потом подписали соглашения о выплате долгов, и кабель начали восстанавливать. Сначала в комнатах, потом уже в местах общего пользования.

— У меня четверо малышей, один ребенок инвалид, — вступает в разговор ее соседка Анастасия. — Все деньги на лечение уходят, в больнице лежим часто. Сейчас оформляю ребенку инвалидность. Комнату мы купили на материнский капитал, больше жить негде. Но дом, конечно, в ужасном состоянии. Стены мокнут, штукатурка отваливается, сантехнику приходится за свой счет устанавливать. Сколько ни обращались к коммунальщикам, помощи никакой. Боимся, как бы пол не провалился, а потолок на голову не упал.

А в управляющей компании МУП «ПЖРТ» (компания муниципальная и поэтому берет в управление все дома, которые не нужны другим УК) пожару и убыткам в виде выгоревшего кабеля даже обрадовались. Подумали: ну теперь-то, глядишь, денег с должников удастся стрясти…

Звучит цинично, но вот что сообщил директор МУП «ПЖРТ» Егор Коньков:

— Собираемость коммунальных платежей в этом доме на уровне 10%, тогда как во всем городе — 95. То есть денег мы практически не видим. На какие средства содержать общедомовое имущество? Оно здесь немаленькое, потому что квартиры секционного типа. Собственник платит за комнату (от 10 до 16 квадратных метров), а места общего пользования — коридор, кухня, туалет — содержит УК, хотя муниципальной жилплощади в доме лишь около 10%. Плата жителей составляет, соответственно жилой площади, от 400 до 600 рублей. Но даже такие суммы не платят. Поэтому мы восстановили электроснабжение сразу после пожара только тем, у кого нет долгов. Остальным предложили заплатить или хотя бы подписать соглашение. По соглашению просим плату за апрель, начиная с мая — по 1000 рублей в счет погашения долга.

Управляющий прибавляет, что жители могут оформить субсидии, имеют льготы, но и те не используют. А некоторые собственники вообще не проживают, уехали из города, с них и вовсе не получить долгов. Пожар случился именно в таких комнатах. Хотя сотрудники УК стараются доступ в них закрывать: забивают проемы толстыми досками, огромными гвоздями. Не помогает. Комнаты завалены хламом, по характеру которого нетрудно догадаться, что некоторым жителям верхних этажей лень дойти до мусорной площадки.

Что касается электричества, то самостоятельно подключить провода сумели многие. Бесплатно. Без всяких соглашений.

— Мы ведем претензионную работу, готовим судебные иски, платим госпошлину. Суд, разумеется, выносит решение долг за квартиру взыскать, — поясняет управляющий. — А спустя время приходит извещение от судебного пристава: у ответчика взыскивать нечего, имущества никакого нет. Разве что жилплощадь. Но жилплощадь за долги взыскать нельзя, особенно если дети прописаны. Вот и остается все как есть.

С одной стороны баррикад — задолжавшие за услуги жильцы, требующие от УК навести порядок в доме. С другой — управляющая компания, которая не может получить плату за свои услуги, и видит выход в том, чтобы их сокращать, — работать даром дураков нет. Есть еще третья сторона, на моих глазах выглянувшая из двери секции второго этажа и энергично отправившая всех по известному адресу. Эта не жалуется. У нее все хорошо — как бывает в состоянии опьянения. А больше ничего не надо.

Что с такими домами делать? Как наладить здесь достойную жизнь?

— Неплохо бы вахту организовать, — считают в МУП «ПЖРТ». — Как в муниципальном общежитии. В нем даже опорный пункт полиции есть. Это помогает поддерживать порядок.

Но вахтер, технички на этажах — это расходы городского бюджета. В доме «Ветеран» (исключительно муниципальная собственность) даже лифтеры до недавнего времени были. Лифтеров сокращают, так как бюджет уже не может позволить такой роскоши. Городская казна, как последний маргинал, тоже является должником в оплате коммунальных услуг. Поэтому выручать «55-й веселый» совершенно не в состоянии.

— Нужны нестандартные решения, — считает один из временных квартиросъемщиков дома Сергей Брусницын. — Я думаю, можно пустующие квартиры через суд отобрать у собственников — как недобросовестно используемое имущество. В квартире притон, пожар, нет окон и дверей — неужели нельзя хотя бы заставить собственника ликвидировать бардак?

Российским законодательством предусмотрен ряд мер для защиты прав жителей многоквартирного дома от недобросовестных соседей. За нарушение санитарно-эпидемиологических требований к эксплуатации и порчу жилых помещений возможно выселение из жилого помещения, занимаемого на основании договора социального найма (ст. 91 Жилищного кодекса РФ), либо — согласно ст. 293 ГК РФ — лишение права собственности на жилое помещение.