Инспекторов присоединили к участковым вследствие недавней реформы и вследствие той же реформы сократили их численность. В Асбесте, например, осталась половина от бывшего состава. А если учесть, что служат «детскими» полицейскими исключительно молодые женщины, у них случаются довольно длительные отпуска — декретные, по уходу за ребенком…

— Ну, не могут у нас мужчины служить, — разводит руками начальник инспекции Ольга Чабан. — Не выдерживают эмоциональной и бумажной нагрузки.

И объясняет, почему: вторая функция, защита прав детей, требует отдельного документального оформления и, конечно, душевной прочности.

«Звоните в любое время»

Лейтенант Юлия Дерусова, представлявшая недавно Асбестовский отдел внутренних дел на областном конкурсе лучших инспекторов по делам несовершеннолетних, выбрала после окончания школы профессию юриста. О службе в полиции при этом не помышляла вовсе, студенческую практику проходила на громадном производстве Рефтинской ГРЭС. Изучала юридические аспекты кадровой работы, внешних контактов предприятия. А когда защитила в колледже диплом, выяснила, что вакансии есть только в городском суде. Не планировала для себя такого продолжения, но не останавливаться же в профессии!

— Стала помощником судьи Елены Юрьевой, которая как раз рассматривала дела по правонарушениям несовершеннолетних, — рассказывает Юлия Дерусова. — Елена Ивановна человек удивительный, и работать с ней было очень интересно. Но и трудно — очень. Принимая дела к рассмотрению, она рассылала массу запросов, выясняла подробности, которые подчас оставались за рамками уголовного дела, считая это важным для принятия решения. Для сегодняшней моей службы опыт помощника судьи Юрьевой оказался неоценимым и в определенной степени повлиял на дальнейший выбор.

Вникать в суть новых для себя обязанностей в инспекции по делам несовершеннолетних долго не пришлось — работы много, а людей мало. Из десятка инспекторов четверть — в декретных отпусках, поэтому дежурить, наблюдать стоящих на учете малолетних правонарушителей, разбираться в новых проступках, проводить рейды пришлось практически сразу. Как раз и школьных инспекторов, служащих, так сказать, «на передовой», сократили в ходе реформы. Поэтому трудиться «с 9 до 18» не получилось. Юлия даже квартиру сняла поближе к работе. И номер сотового телефона от своих подопечных не скрывает, наоборот, говорит: «Звоните в любое время». Сказать, что теперь у нее «служба днем и ночью» — звучит слишком пафосно, но так и выходит. Кто-то из ребят действительно звонит, испытывая душевную потребность, а кто-то — наоборот, старается держаться подальше.

Изучая коротенькие биографии (перечень правонарушений порой больше) своих подопечных, инспектор замечает, что на кривую дорожку, как правило, они сворачивают после предательства взрослых, и чаще всего родителей, которые оставляют детей без внимания и любви.

«Вернусь — убью»

…Считая описания «художеств» 11-летнего (!) Ивана (имя изменено), неоднократно сбиваюсь со счета. Получилось больше 20. Такое впечатление, что ученик начальной школы на уроки идет не учиться, а хулиганить и безобразничать. В страхе держит тех, кто в младших классах — дерется с ними, отбирает деньги, сотовые телефоны, игрушки. Ни во что не ставит и учителей — грубит, ругается матом, крадет те же деньги и телефоны. Постоянно уходит из дома. Не ребенок, а исчадие ада. Откуда только такой взялся?

Иван живет с отцом и его второй семьей. Несколько лет назад, в самом нежном возрасте, мать оставила сына и дочку, следуя собственным убеждениям «жизни без рамок». Отец вроде следит за детьми, но получается как получается. По сути, мальчишка предоставлен сам себе.

— Иван — общий «отрицательный результат», — вздыхает Юлия. — Ведь как только его не воспитывали, какие только подходы к нему не искали. И учителя, и психологи, и вся инспекция по делам несовершеннолетних. Не смогли достучаться. По возрасту Иван не подлежит ответственности за правонарушения, и несколько раз нам отказывали в возбуждении уголовного дела. Дважды мальчик по решению суда направлялся в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей сроком на 30 дней, но это не возымело действия. Наконец суд признал, что ребенок нуждается в особых условиях воспитания, обучения и требует специального педагогического подхода — Ивана отправили в спецучилище.

— Вернусь — убью, — пообещал Иван на прощание, когда Юлия привезла его в центр временного содержания (отсюда уже отправляют в учреждение закрытого типа). Она и не надеялась, что мальчик скажет «спасибо за все», хотя искренне пыталась ему помочь. Ребенок не виноват, что стал ненужным своим родителям и превратился в озлобленного на весь мир человека. Сначала, наверное, пытался, как умел, привлечь к себе утраченное внимание, и агрессия оказалась единственным подходящим способом для этого.

«Не хочу в тюрьму»

А 15-летняя Настя пишет Юлии письма из такого же спецучилища. Большая удача, что она сюда попала, потому что Насте грозило реальное заключение. Уже находясь под надзором уголовно-исправительной инспекции, девушка нарушила условия, определенные решением суда, она вновь совершила преступление, и условное наказание могли отменить. Юлия, не считаясь с собственным временем, помогла оформить документы для спецучилища. «Настя, ты ведь в тюрьму не хочешь?» — «Ой, нет» — «Тогда давай скорей на медицинскую комиссию».

Единственным близким человеком для Насти всегда была бабушка, которой внучка досталась по обоюдному желанию родителей.

— Настя вовсе не пропащая, — убеждена инспектор Дерусова. — Она добрая девчонка, просто не задумывается о последствиях своих поступков. И, конечно, ей нужны внимание и любовь.

Не каждый ребенок может рассчитывать на эти внимание и любовь — каждый день инспектор по делам несовершеннолетних сталкивается с подобными примерами. Вот звонят соседи: маленький ребенок без присмотра, родители пьют, малыш постоянно на улице, голодный.

Картину застала впечатляющую — грязь и вонь в квартире, куча бутылок, в холодильнике — банка с чем-то заплесневевшим и две сырые картофелины, пьяные родители, бледный до синевы ребенок, кое-как одетый. Нечего и думать, чтобы оставить малыша в таких условиях.

— Егорка, тебе как тут живется?

— Мама меня бьет ремнем, — признался Егорка. Помолчал и добавил: — И дядьки тоже.

— Поедешь со мной к другим ребяткам (в приют)? Там есть игрушки, накормят тебя.

— Нет, я не хочу.

— Мультики посмотришь…

— Правда? Поеду.

Передав трехлетнего Егорку педагогам городского центра реабилитации детей, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, Юлия вернулась на место преступления — а как вы назовете действия вполне взрослой женщины (матери Егора 40 лет), истязающей родное дитя? Да, можно все оставить как есть — мальчика в приюте, где подготовят документы на лишение родительских прав, а мама пусть прожигает свою жизнь. Но недопустимо, чтобы родители совершали преступления против своих детей, поэтому Юлия собрала все необходимые «подробности» для возбуждения уголовного дела. У Егорки еще есть шанс найти любящую семью и не стать таким, как никому не верящий Иван.

Дети — наше зеркало. И уж если кривое, инспекторам по делам несовершеннолетних его никак не исправить (хотя, быть может, опомнится Егоркина мама). Остается только быть рядом и вовремя помочь, если получится.

ПОСТСКРИПТУМ

«УР» продолжает отбор участников конкурса «Товарищ участковый», который организовал общественный совет при Главном управлении МВД России по Свердловской области совместно с нашей газетой. Его цель — выявить лучших участковых инспекторов области на основании мнений жителей региона.

Уважаемые читатели! Если вы знаете своих участковых и считаете их достойными добрых слов, пишите и звоните в редакцию. Пусть они станут примером в работе для своих коллег.

[photo]446[/photo]