Это означало автоматическое вступление в кавалерское общество и наложение обязанностей, записанных в ст. 174 «Свода Законов Российской Империи»: «Как любовь к ближнему есть одна из верховнейших сих обязанностей, то на кавалеров возлагается попечение о разных богоугодных и обществу полезных заведениях…»

Достигший положения и достатка обязан, именно обязан, заботиться о сирых и убогих и быть слугой общества. Этим правилам Михаил Нуров следовал всю жизнь. И, пожалуй, ни одна значимая благотворительная акция в Екатеринбурге не обходилась без его помощи.

Он пожертвовал 15 тыс. рублей и купленный им дом под приют для приходящих детей на ул. Тихвинской (ныне угол ул. Хохрякова и ул. Куйбышева). А затем в Нуровском приюте, как горожане стали называть это заведение, было открыто отделение и для постоянного проживающих детей. Первоначально он был рассчитан на 30 воспитанников, но вскоре их стало больше, и пришлось подумать о расширении.

Поэтому Нуров вносит особый капитал для открытия филиалов в других частях города. А при приюте учреждается ремесленный класс. При его деятельнейшем участии открывается Детское убежище на улице, которая сейчас называется Луначарского. И всем этим структурам он длительное время оказывал материальную поддержку.

Такая активность на ниве призрения выделялась даже на фоне традиционного для именитых екатеринбуржцев участия в благотворительности. Не в последнюю очередь это объясняется тем, что сам Нуров рано стал сиротой. Когда ему было 16 лет и он по тогдашним законам считался «малолетним», то есть недееспособным, умер отец, а еще раньше мать. И ему достался семейный бизнес.

В 17 лет у него появилась возможность управлять собственными активами с правом вести дела от своего имени. Правда, до 21-го года надлежало испрашивать согласия и подписи опекунов на сделки, влекущие за собой выдачу с его стороны обязательств.

Нуровы издавна были сальниками. Так в Екатеринбурге называли купцов, которые занимались салотопенным производством. Их продукция пользовалась широким спросом. Говяжий жир шел на свечи, бараний был основным компонентом при выпуске мыла. Для нужд аптек и суконных фабрик предназначалось свиное сало.

Сырьем екатеринбургских сальников обеспечивали Сибирь и Северный Казахстан. Многотысячные гурты баранов и коров гнали в уральскую столицу из Петропавловска, Троицка, Омска, с так называемой «Иртышской линии». Забой обычно производился в октябре в месте, которое называлось Заимкой. Это там, где сейчас нынешняя улица Декабристов (бывший Александровский проспект) пересекает реку Исеть и находится Царский мост.

Для увеличения оборотов екатеринбургские купцы делали оптовые закупки жиров на ярмарках, проходивших с октября по март в Пермской, Тобольской, Оренбургской и Томской губерниях. Выше других ценился говяжий жир, так как он в больших количествах экспортировался в Европу, в первую очередь в Англию, через порт Санкт-Петербурга. Перевозка, как и остальных уральских товаров, осуществлялась по рекам — весной, когда была высокая вода. Транспортом служили коломенки — речные суда, отправляемые с пристаней на Чусовой: Ревдинской, Шайтанской, Уткинской, Билимбаевской. Потом они шли по Каме, Волге до порта назначения.

Сальный бизнес был рискованным занятием. О чем можно судить хотя бы по тому, что гон скота, к примеру, из Троицка в Екатеринбург занимал до двух месяцев. А из Петропавловска и Иртыша и того больше — до трех месяцев. И можно себе представить, сколько требовалось усилий, чтобы минимизировать падеж скота и прокормить его в пути.

Отсюда можно понять то, каким предпринимательским талантом обладал Михаил Нуров, коли всего за два года удвоил объемы бизнеса своего родителя. И если отец был купцом 2-й гильдии, то его сын получил звание купца 1-й гильдии, когда ему еще не было и 20 лет.

Когда бойни с Заимки убрали, так как они оказались чуть ли не в центре города и изрядно загрязняли окружающую среду, то на этом месте сальники — Рязановы, Казанцевы, Толстиковы — выстроили жилье для себя. Место это, видимо, было выбрано по той причине, что неподалеку располагалась старообрядческая церковь. А екатеринбургские купцы чуть ли не поголовно были приверженцами старой веры. И им сподручней было иметь в соседях единоверцев.

Возвели они не просто дома, а целые усадьбы с большими садами. Самый красивый был у Нурова. Он спускался к Исети и был одной из городских достопримечательностей. По причине чего до революции часто попадал на почтовые открытки. До наших дней он, разумеется, не сохранился, но сам дом можно посмотреть — с него начинается бывшая Архиерейская улица, ныне Чапаева.

То внимание, которое купец Нуров уделял своему саду, указывает на его склонность видеть вокруг себя красивый ландшафт. Что, похоже, и побудило его разбить сквер на улице Соборной, сейчас Пушкина, рядом с местом, на котором воздвигли нынешний Главпочтамт. Посадки состояли главным образом из тополя душистого, липы и березы.

В сквере находилась цветочная лавка, где продавались цветы, выращенные здесь же специальным садовником. И это вообще была традиция того времени — подавать с пылу с жару. Так, в расположенной рядом Горной аптеке, сейчас в этом здании находится музей ювелирно-камнерезного искусства, продавали лекарственные растения, выращенные здесь же на грядках.

Горожане окрестили сквер Нуровским и полюбили в нем гулять. Может быть потому, что скверов в Екатеринбурге было мало — пальцев на одной руке хватит, чтобы посчитать. Да и из того небольшого количества, которое было, исчез Козий сквер. Его убрали с нынешней Карла Либкнехта, где он располагался, так как вроде бы мешал движению.

О том, какой авторитет имел Нуров в Екатеринбурге, свидетельствует то, что его два раза избирали городским головой. И это притом, что он был старообрядцем. А тогда существовал строжайший запрет на то, чтобы староверы занимали какие-то официальные должности. Но выборщики начальства не послушались.

В то же время Михаил Ананьевич был не чужд тщеславия. Купил себе за деньги персидский орден Льва и Солнца и поместил его изображение на ворота своего дома. За что его ославил побывавший в Екатеринбурге известный журналист того времени В. И. Немирович-Данченко.«Некоторые купцы посылали персидскому шаху в Испогань (Исфаган. — В. К.) или Тегеран… большие суммы и удостаивались за сие Льва и Солнца, изображали у себя на воротах каменных львов самого безобразного вида, с надписью внизу «дом купца 1 гильдии и кавалера персидской звезды Льва и Солнца такого-то…», — написал он в путевых заметках, опубликованных в книге «Кама и Урал». И хоть имени Нурова не называлось, но все поняли, о ком речь. Впрочем, следует сказать и о том, что, благодаря своим трудам, Нуров имел право на получение личного дворянства, но им не воспользовался, оставшись до смерти купцом.

Но вот про его персидскую «оплошность» постоянно вспоминают, а про то, что он был основателем банковского дела на Урале, никогда. Тогда как во многом его трудами был учрежден первый банк в Екатеринбурге. Располагался Сибирский торговый банк в хорошо известном жителям города здании на площади 1905 года за памятником Ленину. И Нуров долгое время был председателем его правления. Так что можно считать скульптуру первого банкира на Вайнера памятником ему.

Судьба у Нуровского сквера оказалась более счастливой, чем у другого дореволюционного наследия, так как в его торце стоял двухэтажный кирпичный особняк по адресу: Почтовый переулок, № 9. Это дом Ардашевых — родственников (двоюродных братьев) Владимира Ленина по материнской линии. Из них двое братьев, один — врач, другой — присяжной поверенный, были жителями Екатеринбурга. Третий, адвокат по профессии, обосновался в Верхотурье. Видимо, из-за них сквер и уцелел, хоть и в урезанном виде.

Но, тем не менее, имени своего он лишился. В 1920 году, когда отмечалась Неделя фронта, ныне забытый революционный праздник, в рамках борьбы с сохранившимися буржуазными названиями сквер переименовали в Пушкинский. Тогда же Нуровский приют стал Домом Свободы, а с его домовой церкви снесли колокольню.

Потом в 1975 году в сквере установили памятник изобретателю радио А. С. Попову в связи с 80-летием со дня его выступления на заседании Русского физико-химического общества с докладом «Об отношении металлических порошков к электрическим колебаниям» и демонстрацией возможности радиопередач. С тех пор сквер носит имя Попова. А в 1998 году вырубили последние деревья, посаженные при Нурове.

Полагаю, без памяти об этом человеке историю нашего города нельзя считать полной.