Учитель по мере сил и возможности уделяет внимание каждому, а здоровые ребята воспринимают «особого» соседа как норму, т. к. знают его с детства и привыкли. Идеал? Отнюдь. Образовательный процесс с элементами инклюзии…

Сегодня понятие «интеграции людей с особенностями здоровья в среду обычных людей» прочно вошло в повседневность. В 2014 году были утверждены образовательные стандарты, вводящие инклюзивное образование в детские образовательные учреждения. Несмотря на то, что за два года со стороны государства в этом направлении было сделано много, система совместного обучения здоровых ребят и детей с особенностями до сих пор вызывает много споров.

Проблемам инклюзии, которые не решены и по сей день, была посвящена IX встреча лидеров образования «Зимняя школа мастеров», которая прошла в Ирбите.

— У нас город небольшой, все друг друга знают, и инклюзивное образование фактически реализуется довольно давно, — рассказывает начальник управления образования администрации Ирбита Юлия Лыжина. — Практически в каждой школе есть дети с особенностями здоровья: в одном классе могут учиться и ребенок с сохранным интеллектом, и ребенок с легкой степенью умственной отсталости, и ребенок с задержкой психического развития. В этих условиях педагог вынужден подбирать такие методы подачи материала, которые позволили бы обучить детей с разным уровнем способностей. Так что сейчас нормативно закрепляется то, что все эти годы уже частично существовало.

С одной стороны, когда вместе учатся и здоровые, и инвалиды, растет компетенция преподавателя. По мнению Юлии Лыжиной, достоинство изменений в образовательной системе еще и в том, что если ребенку рекомендована адаптированная программа, то педагог будет отбирать содержание обучения в соответствии со стандартом для детей с ОВЗ, а также с его образовательными потребностями и возможностями. И не придется каждого дотягивать до стандарта общего образования. Все будто бы хорошо. Однако за благополучием скрывается то, что данная мера — отчасти вынужденная.

Конечно, удобно, что в городе действуют две общеобразовательных школы с коррекционными классами. Но сформировать эти классы так, чтобы в каждом из них были ребята с одинаковыми рекомендациями к обучению, по словам Юлии Лыжиной, сложно. И не потому, что в небольшом городе такого количества «особых» детей нет. Они есть, но часть из них посещает школу в своем микрорайоне. А вот специалистов, которые должны сопровождать образовательный процесс: дефектолога, логопеда, психолога, тьютора — остро не хватает.

— Детей с инвалидностью много, но кто-то в силу тяжести заболевания обучается дома, кто-то получает знания дистанционно, — поясняет Юлия Лыжина. — Ребята, которые физически могут посещать образовательные учреждения, обучаются в близлежащих школах. Переводить их в коррекционные классы, на мой взгляд, нецелесообразно, поскольку, обучаясь с обычными ребятами, они, так или иначе, подтягиваются сами.

К тому же несовершеннолетнему инвалиду следует пройти специальное обследование, чаще — неоднократно, и это не всегда реально сделать по самым разным причинам. Кого-то воспитывает мать-одиночка, и ей сложно вывезти ребенка в медучреждение для медкомиссии чисто физически. У другого ребенка может быть тяжелый недуг, для которого сама транспортировка — уже проблема, да и прохождение психолого-медико-педагогической комиссии, которая рекомендует программу для обучения, отнимает время. А иным родителям, особенно склонным к асоциальному поведению, это не очень нужно…

Отметим, что инклюзию можно рассматривать с двух сторон. Одна предполагает доступную среду и совместное обучение здоровых ребят и ребят с особенностями физического развития: инвалидами по зрению, слуху, с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Интеллектуальный уровень у таких детей при благоприятном раскладе чаще всего почти не уступает ребятам без инвалидности. Проще и с техоснащением: пандусами, подъемниками, санузлами и проч. школы и детсады оснащаются сегодня в плановом порядке.

В Екатеринбурге и других больших городах все новые или отремонтированные здания образовательной системы возводятся по современным стандартам. В Ирбите программа «Доступная среда» действует с 2013-го, в год вводится по одному отремонтированному объекту. Уже три школы из восьми имеющихся оборудованы в соответствии с требованиями по доступности инвалидам.

Другое дело, когда инклюзия предполагает нахождение в одном классе здоровых детей с ребятами, имеющими ментальные или умственные отклонения. Здесь возникает другая непростая проблема.

— Зачастую и учителя, и руководители общеобразовательных школ говорят, что им хватает проблем с обычными детьми, что свидетельствует о дефиците инклюзивной готовности работников образования, — отмечает учитель русского языка и литературы ирбитской школы № 9 Нина Силкина.

О неподготовленности педагогов к эффективной работе в новой системе говорит и директор Уральского центра медиации психолог Ольга Махнева: «Некоторые педагоги называют детей с особенностями развития «необучаемыми», а ведь чаще за этим стоит их собственное нежелание учиться и развивать свои компетенции. Сколько простых ребят из обычного класса усваивает стандартную образовательную программу на 100%? Даже если это две трети, то на остальных детях никто крест не ставит. Когда же речь заходит об «особых» школьниках, учителя в массе своей открещиваются от них, как могут». А ведь для такого ребенка, как считает эксперт, гораздо лучше задавать более высокую планку (и по ожиданиям, и по требованиям, и по окружению), чем ставить его на ступень ниже остальных.

— Дети всегда сумеют найти друг с другом общий язык, — уверена Ольга Махнева. — Если бы взрослые не вмешивались в их отношения и сами не выносили оценок, в детском коллективе все было бы нормально. Дома мамы-папы обсуждают людей с особенностями, нередко негативно, дети это переносят в школьную среду. К тому же частенько взрослые озадачены реализацией своих амбиций через детей, и инвалиды рядом им мешают. Как решить эту проблему? Лишь через методичное воспитание толерантности…

Во многом эта трудноразрешимая задача ложится на плечи педагога. И хорошо, когда учитель настроен на развитие и начинает вести работу с младшего школьного возраста.

— Четыре года назад я выпустила класс, в котором было пятеро «особых» ребят, — рассказывает учитель начальных классов ирбитской школы № 10 Светлана Спирина. — Одной из проблем стала их интеграция в среду здоровых одноклассников. Решить вопрос помогла программа внеурочной деятельности «Тропинка к своему Я». Занятия первоклашек были выстроены так, чтобы помочь детям научиться понимать свои и чужие эмоции и чувства, мы использовали инсценировки сказок, игры, тренинги. Дети с удовольствием принимали в них участие, причем здоровые ученики охотно вступали в общение с одноклассниками с особенностями. Часто они работали в парах, группах, которые формировались по желанию, и ребята-инвалиды никогда не оставались в стороне. Постепенно эмоциональная неприязнь ушла, появилась готовность помогать и поддерживать. Сейчас мои ребята уже в 6 классе, и между ними царят дружба и согласие.

Впрочем, даже если учитель делает все, что может, компетенция родителей здоровых ребят, которые часто возмущаются «соседством» ребят с ограниченными возможностями здоровья, сегодня, увы, остается крайне низка. Более того, волна массовых возмущений взрослых, которые окажутся недовольны системой инклюзивного образования, по мнению Ольги Махневой, еще грядет…

НАПОМНИМ

Согласно определению ЮНЕСКО, инклюзивное (франц. inclusif — включающий в себя, от лат. include — заключаю, включаю), или включенное образование — процесс обучения детей с особыми потребностями в общеобразовательных школах. В инклюзии исключена любая дискриминация, она подразумевает равное отношение ко всем людям, но наряду с этим особые условия для детей, имеющих особые образовательные потребности.

[youtube]7ECTASW3DYM[/youtube]