С какими целями россиянин находился в Сирии, достоверно неизвестно. Если верить словам самого Магомеда, сказанным перед смертью, его в качестве «двойного агента» завербовали российские спецслужбы для передачи данных о боевиках. Якобы, исламисты раскусили его и в наказание лишили жизни. Источник в ведомстве, на который ссылается одно из информагентств, в правдивости заявления сомневается: «В рядах террористов находится немало маргиналов, в том числе из России. К тому же шпиона эффективнее использовать в переговорах, нежели публично обезглавливать».

Глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров отмечает, что реального подтверждения, входил ли в группировку Магомед Хасиев, нет. Зато личность его убийцы уже установили. Им, как сообщает Кадыров в соцсетях, оказался также выходец из нашей страны — русский по национальности житель Ноябрьска…

Сколько наших соотечественников в рядах радикалов, точно сказать нельзя. Только по официальным данным, озвученным в начале осени первым замдиректора ФСБ, генералом армии Сергеем Смирновым, в бандформированиях участвуют 2400 граждан РФ и около 3000 граждан стран Центральной Азии, в том числе входящих в ШОС. По словам руководителя Антитеррористического центра СНГ, генерал-полковника полиции Андрея Новикова, на стороне боевиков насчитывается больше пяти тысяч человек. А если опираться на цифры американских спецслужб, за запрещенную в России группировку воюет около 25% выходцев с территории бывшего СССР. И это, напомним, только озвученные цифры. А сколько уезжает на Ближний Восток в реальности?

Экспертное сообщество бьет тревогу. В нашей стране вербовка россиян и мигрантов идет полным ходом. Причем поддаются на уговоры не только мужчины, но и женщины. История Варвары Карауловой в свое время наделала много шума, в СМИ немало более свежих примеров.

Некоторых вербовщиков удается вычислить и привлечь к ответственности. Скажем, в июне нынешнего года в Ростове-на-Дону приговорили к сроку двух жителей Карачаево-Черкесии, в начале декабря там же дали срок еще шестерым вербовщикам студенческого возраста. На Урале в прошлом месяце за пропаганду экстремизма и вовлечение в террористическую деятельность вынесли приговор 22-летнему рядовому 335-го отдельного батальона внутренних войск МВД РФ, который пытался вербовать сослуживцев. Но эффективны ли эти меры в масштабе целой страны? Видимо, не очень. На место пойманных приходят новые, еще более опытные и подготовленные.

Происходящие в России и мире события заставляют специалистов в сфере миграционной политики, религиозных организаций и духовенства искать дополнительные пути решения проблемы и изучать вопрос еще более тщательно. Кто попадает под влияние вербовщиков? Каков портрет нанимателей? Где осуществляется проработка сознания?

— Как правило, в ряды исламских террористов идут трудоспособные мужчины до 35 лет, приехавшие в Россию на заработки из стран Центральной Азии или уже имеющие российское гражданство, — отмечает председатель общественно-консультативного совета при УФМС России по Свердловской области Алексей Старостин. — Причем, подавляющее большинство придерживается традиционных для своей родины религиозных воззрений. Согласно нашим последним исследованиям, из мигрантов, опрошенных на территории Свердловской области, к исламу себя относит 96,7%. Все бы ничего, но откровенно пугает то, что за последние пару лет мусульманство среди приезжих приобрело радикальные черты.

Это действительно настораживает. Из Центральной Азии, по словам руководителя Уральского информационно-аналитического центра российского института стратегических исследований Дмитрия Попова, в 2014-м на территории РФ находились около 5 млн временных трудовых мигрантов, и половина из них граждане Узбекистана. Представьте, если «радикализируются» все гастарбайтеры. Прибавьте еще нелегалов, точное число которых подсчитать почти невозможно…

Как замечает Алексей Старостин, мигрантов вербуют, в основном, в мечетях и неофициальных молельнях, которых только в одной Москве насчитывается несколько десятков. Они не подчиняются Духовному управлению мусульман России, и не ясно, что за имамы там служат. Проповеди ведутся на таджикском, узбекском и других языках, не являющихся в России государственными, что, естественно, не дает не владеющим ими людям понять, о чем вещают прихожанам. Литература также выпускается не на принятом в России языке, что тоже затрудняет понимание содержания немусульманином, которое вполне может носить экстремистский характер.

Парадоксален и заставляет задуматься другой немаловажный факт.

— Сегодня русский язык естественным образом стал официальным «языком ислама» в Российской Федерации, — говорит эксперт. — Для мигрантов мечеть всегда была духовным центром, но сегодня она получает новые функции. Сюда приходят за помощью в поиске земляков, за юридической консультацией и даже для оформления различных документов, к имамам обращаются за бытовыми советами или за поддержкой в сложных ситуациях. Для облегчения коммуникации с прихожанами из разных стран имамы ведут проповеди на русском языке, который для мусульманского сообщества становится универсальным.

С одной стороны, это облегчает интеграцию гостей из ближнего зарубежья в российское общество и культурно-экономическую среду. С другой, именно на русском языке (и из России) ведется вербовка бойцов через соцсети. По оценкам специалистов, это один из самых пугающих трендов ситуации с вовлечением в ряды террористов.

Алексей Старостин рассказывает: одинокий трудовой мигрант из Таджикистана познакомился в «Одноклассниках» с симпатичной девушкой из Москвы. Началась «любовь по Интернету». Она его пригласила в столицу, встретила-приветила, а потом и говорит: мол, поехали туда, где истинный ислам. Он на крыльях любви отправился в Сирию, а она под предлогом неотложных дел осталась в России. Когда таджика поставили охранять какие-то склады, он понял, что дело пахнет жареным. Списался с пассией: дескать, ты где, любимая? Она ничего не ответила и, естественно, не приехала. Как выяснилось позже, таких «Ромео» в Сирию «прекрасная» вербовщица отправила уже человек 100…

— Местом для вербовки становятся стройки и рынки, где трудятся гости из ближнего зарубежья, причем под прицел попадают чаще всего жители Северного Кавказа — чеченцы или дагестанцы, — отмечает исследователь. — Россия, что ужасает, становится для мигрантов некой «перевалочной точкой» на пути в ряды запрещенной в стране организации. На Урале очагом отъезда служит юг Тюменской области, ХМАО, ЯМАО — отсюда только на сентябрь 2015-го в Сирию уехало около 100 человек. Например, из крохотного поселка Нижнесортымский, расположенного в Сургутском районе Ханты-Мансийского округа, отбыли семеро, все этнические дагестанцы.

Свежий пример — история 20-летней Фатимы Джафаровой. Студентка 2 курса лингвистического факультета Сургутского университета, умница и красавица, внезапно превратилась в радикальную исламистку, надела хиджаб, оставила родных и уехала в Сирию, где стала четвертой женой одного из боевиков. Сейчас она, беременная, пишет сломленной горем матери, чтобы та, если хочет, бросила Россию… Как предполагают эксперты, девушке хорошенько промыли мозги в университете. Но реально ли пресечь подрывную деятельность вербовщиков? Как уберечь нормальных людей от страшной судьбы на чужой войне?

По мнению зампредседателя общественного наблюдательного совета при госкомиссии по делам религий Назиры Курбановой из Бишкека, в борьбе с вербовкой поможет в первую очередь просвещение. Причем как взрослых, так и детей школьного возраста. В частности, было бы неплохо преподавать в школах такой предмет, как введение в религию. Ознакомленные с главными чертами конкретных религиозных течений молодые люди, по задумке инициаторов, начнут отличать традиционные верования от радикальных направлений и смогут сопротивляться речам вербовщиков. По мнению муфтия Духовного управления мусульман Свердловской области Абдуль-Куддусса, важно повышать религиозную грамотность и имамов, чтобы те могли аргументированно противостоять доводам исламистских агитаторов.

Сыграло бы роль в борьбе и выявление незаконных молельных комнат и их ликвидация или легализация. Назира Курбанова считает, что ужесточение законодательства отрегулировало бы деятельность духовных организаций, но происходить оно должно постепенно, чтобы некоммерческие организации не получали повода упрекнуть власти в ущемлении права на вероисповедание.

Алексей Старостин уверен: одним из важных шагов в борьбе с террористическими организациями станет лишение гражданства тех, кто добровольно покинул Россию ради иллюзорных благ запрещенной в нашей стране ИГИЛ.

Признаться, в действенности данного метода есть сомнения, поскольку зомбированным людям, получившим боевой опыт и не слышащим доводы нормальных людей, принадлежность к конкретной стране вряд ли важна. «Вводить для боевиков смертную казнь бесполезно, потому что они смерти попросту не боятся, — заключает Алексей Старостин. — А вот если помещать их в отдельные от остальных заключенных изоляторы, они не смогут своей радикальной агитацией влиять на нормальных сокамерников, что, возможно, и даст какие-то плоды».

В любом случае эксперты сегодня оценивают Центральную Азию как один из самых потенциально взрывоопасных районов мира. Если игнорировать социально-демографические, экономические, этнические и прочие проблемы, существующие на территории расположенных там стран, через 10—15 лет мировое сообщество может ждать взрыв. И дай бог, чтобы это не случилось раньше…