В сегмент криминальной, отмечу, не входит такая мощная составляющая, как теневая экономика, включающая в себя уход от уплаты налогов. Технология учета средств, вращающихся в теневой сфере, хоть и сложна, но в принципе существует и давно известна. А вот как подсчитать обороты средств криминала чистой воды? Ведь киллеры, наркобарыги и сутенеры отчетов в налоговую, как известно, не сдают. Для чего в принципе нужен учет этого черного сектора экономики? Что это дает науке, обществу? Об этом наш разговор с автором исследования, сотрудником Центра экономической безопасности Института экономики УрО РАН Ильей КРИВЕНКО.

— Илья Артурович, в криминальном секторе, если смотреть с позиций нормальной, полноценной экономики, по большому счету ничего не производится. Разве что предоставляются интимные услуги и услуги наемных убийц. «Ритейл» тоже специфический: торгуют наркотиками и людьми. Что дают экономические исследования этой черной ниши?

— В совокупности экономических исследований, важен учет и этого сегмента. Не только ученым, но прежде всего обществу, властям необходимо знать, какую долю он занимает в валовом региональном продукте, происходит ли рост этого сектора, или он, напротив, сокращается. Важно знать, какие объемы средств крутятся в сфере криминальной экономики.

К слову, немногим больше года назад, как известно, Евросоюз совершенно официально стал учитывать доходы от проституции и торговли наркотиками в ВВП. Связано это главным образом с тем, что в ряде стран эти виды деятельности легализованы. Скажем, в Голландии, Швейцарии, Дании — это легальная профессия. В Норвегии нарушает закон не проститутка, а клиент, как и во Франции. В ряде стран легализованы наркотики. Так как бюджет ЕС распределяется с учетом политики выравнивания развития, то менее развитые страны в результате введения новых правил расчета ВВП получают больше средств из общего бюджета.

Для России это неактуально, проституцию и торговлю наркотиками легализовывать пока не собираются, поэтому расчеты криминального сектора важны, скорее, для оценки общей экономической ситуации в стране и регионе, для полноты картины развития. Это важно для оценки социально-экономической обстановки и дальнейшей разработки стратегии, как вывести из криминального оборота огромные денежные средства и трудовые ресурсы. То есть как сократить долю криминального бизнеса.

— И каковы на сегодня масштабы криминальной экономики?

— В Свердловской области они составляют порядка 3% от валового регионального продукта. Такой же уровень — от 2 до 3% — в России в целом. В денежном выражении данные в целом по Уральскому федеральному округу около 180 млрд рублей, то есть тех самых криминальных денег в год. Если говорить об объемах теневой экономики, то сегодня она составляет, по данным различных аналитиков, от 15 до 20 и даже 25% ВВП страны.

— Очевидно, наркобизнес составляет львиную долю в самой черной экономике?

— Да, две трети, 69%, — это деньги, которые вращаются в сфере торговли наркотиками. Это данные по Уральскому федеральному округу в целом. 10% составляет использование рабского труда, 18 — проституция, 2 — торговля оружием, 1% — кражи, грабежи, разбои.

— В каких регионах страны оборот криминальной экономики выше?

— Безусловно, в самых экономически развитых, где наиболее полноценно работает легальный сектор. В них выше оборот в денежном эквиваленте — в миллиардах рублей. Многое также зависит от транспортно-географического положения и культурно-исторического опыта развития региона. Скажем, в Чукотском автономном округе практически нет преступности, но экономически он, как известно, не развит. В целом же повышение уровня жизни в регионе как раз приводит к уменьшению оборотов криминальных рынков, однако высокая плотность населения, административные и экономические центры, крупные города и т.п. сильнее других притягивают к себе преступников. Там есть что украсть, кому сбыть те же наркотики, к примеру.

— А если сравнивать с другими странами, кто в лидерах?

— Понимаете, тут сравнивать достаточно сложно. Все дело в том, что есть сферы, которые в одних странах легальны, а в других — запрещены. Проституция, продажа наркотиков, например. Словом данные будут несопоставимы. В чистом виде можно сравнить объемы теневой экономики. Если у нас теневая сфера занимает в общем объеме ВВП пятую часть, то в развитых европейских странах — 5—7%. Конечно, в слаборазвитых странах объем и теневой, и черной экономики значительно выше, чем у нас. При этом в каждой преобладают свои, присущие им сферы. Что легко объяснимо. Скажем, в Колумбии развито производство и торговля наркотиками. Поскольку там сырье для этих целей выращивается, почти как у нас картошка. Во многих африканских странах зашкаливает уровень грабежей, убийств, разбоев. А вот проституция есть во всех странах, и примерно в равной пропорции. Ибо существование этого сегмента обусловлено не столько социально-экономическими факторами, сколько самим существованием мужчин и женщин. Поэтому по причине своей физиологической природы проституция будет существовать всегда. Вопрос лишь в том, легальна эта сфера или нет. Но это уже тема для другого исследования.

— Илья Артурович, а какова методика определения уровня оборотов в криминальной экономике? Где можно взять данные? Известно, к примеру, что при определении объемов средств, вращающихся в сфере проституции и наркоторговли, в странах ЕС обзванивали даже публичные дома и притоны.

— Безусловно, прямых данных добыть практически невозможно — оценивалась совокупность большого объема косвенных. Так, часть сведений нам предоставляется правоохранительными органами. Например, по числу убийств, грабежей, разбоев, угонов автомашин и т.д. Известны данные о задержанных партиях наркотиков, объемы наркопотребления в регионе, мы знаем цены и т.д. Иными словами, анализируя совокупность целого ряда факторов, можно определить и обороты в целом. Но нужно понимать, что при учете оборота наркотиков мы учитываем объемы «большой розницы», практически невозможно учесть массу «транзакций» по перекупке-продаже небольших партий и отдельных доз, то есть данные внутри самой системы. Невероятно сложно учесть и обороты продаж новых видов наркотиков, которые появляются на рынке с периодичностью чуть ли не каждую неделю. Все дело в том, что если наркотическое вещество еще не зафиксировано и не внесено в официальный перечень наркотических веществ, а следовательно, таковым не является, учесть его продажи почти нереально.

— На уровень черной экономики влияет кризис?

— Безусловно, в переломные для экономики периоды, как, например, в 2008 году, происходит резкий рост криминального сектора — до 30—40% по отношению к данным спокойного времени. Результаты за 2015 год еще не подведены, но та фрагментарная информация о социально-экономическом положении, которой мы располагаем, заставляет думать, что уровень криминальной экономики существенно вырос.

— Каковы, на ваш взгляд, перспективы на ближайшие год-два? Существенных улучшений в легальном секторе экономики ожидать вряд стоит, означает ли это, что будет расцветать криминальный сектор?

— Мы разработали два варианта сценария развития ситуации до 2017 года. Инерционный и негативный. Если сегодня в УрФО в целом обороты криминальной экономики составляют около 180 млрд рублей, то по негативному варианту нас ожидает рост через два года до уровня 200 млрд рублей, а по инерционному — снижение до 140 млрд. Все будет зависеть, во-первых, от развития ситуации в мировой и отечественной экономике. И, во-вторых, от того, способны ли будут власти и общество повлиять на совокупность факторов, которые служат почвой для расцвета черной экономики — уровень безработицы, общей социальной напряженности и т.д. Иными словами, насколько мы сможем влиять на причины этого явления, сможем ли снизить спрос на рынке криминальных услуг. Ибо бороться со следствием — путь крайне нерациональный. Как известно, в Таиланде была введена смертная казнь за продажу наркотиков, но, как ни парадоксально, уровень продаж там только увеличивается.