В прошедший День города мы открыли новую рубрику «Хронограф», в которой будем рассказывать о фактах, событиях и персонах, которые не слишком на слуху, но повлияли на становление будущего мегаполиса.

«Лучей между мастерами плотинный мастер Злобин», — именно так было написано в указе Обер-бергамта, государственного органа, управляющего урало-сибирскими горными заводами, рудниками и приисками в первой половине XVIII века.

И мастерство этого человека прошло испытание временем. Излюбленным местом прогулок жителей Екатеринбурга по-прежнему остается Плотинка — бывшая заводская плотина, построенная по чертежам и под руководством как раз таки Леонтия Злобина.

Выбор пал на Злобина

В год 275-летия уральской столицы осмотр плотины показал, что она находится в хорошем состоянии. Что и неудивительно, ведь в основание строения в свое время были положены стволы лиственницы, которая не гниет в воде, а, наоборот, каменеет. Выдержал и скрепляющий раствор, в который, по одной из неподтвержденных легенд, для крепости разбивали куриные яйца.

А на самом деле истинная причина долголетней работоспособности этого гидротехнического сооружения — искусная работа плотинного мастера Леонтия Злобина с его подмастерьями и рядовых строителей. Среди них, к слову, находился отец будущего знаменитого русского изобретателя Ивана Ползунова. Старший Ползунов был солдатом Тобольского пехотного полка, посланного на строительство Екатеринбургского казенного железоделательного завода…

Первостроители хорошо осознавали всю масштабность того, чем занимаются, и, безусловно, понимали, сколь значим вклад Злобина. Оттого, например, когда Демидовы стали задерживать выплату денежного довольствия командировочным, тому же Злобину,  ставший впоследствии одним из самых известных деятелей горнозаводского Урала Никифор Клеопин предложил отдавать плотинному мастеру половину своего жалованья…

Основатель Екатеринбурга Вильгельм де Геннин восторженно писал Петру Первому: «...Такую великую новую плотину заперли, и вода в пруд пущена, нарядно устояла». И это действительно не преувеличение, так как ничего подобного прежде не строили. Так, плотина в Екатеринбурге должна была вращать полусотню деревянных рабочих колес диаметром до 6 метров и давать энергию многочисленным заводским механизмам.

Де Геннин письменно признавал, что за границей «...таких плотин, как здесь в России есть, не делается». И, отдавая предпочтение иноземным специалистам в прочих сферах, в плотинном деле положился на искусство уральских мастеров. И это было выстраданное решение после неудач с выписанными из заграницы плотинными мастерами.

Причиной же было то, что иноземцы не владели техникой нашего отечественного плотиностроения, основанной на знании своеобразия физико-географических условий России, и в частности — особенностей русских рек. Зимой они замерзают, некоторые чуть не до дна, весной — мощное таяние льдов, а летом — обмеление. Попытки строить плотины на «иностранный манер» немцев Блюера и Михаэлиса на Урале, шотландца Гаскойна при сооружении Александровского завода (в Петрозаводске) и других неизбежно кончались катастрофой; возводимые ими плотины сносились могучими паводками.

Между тем на Урале накопился столь обширный и разнообразный опыт возведения гидротехнических сооружений с учетом местной специфики, что даже появились практические пособия по этой теме. Однако плотинные мастера с квалификацией, необходимой для возведения столь сложного гидротехнического сооружения, как плотина в Екатеринбурге, имелись только у Демидовых в Невьянске. Поэтому де Геннину пришлось наступить на горло собственной гордости и пойти на поклон к хозяевам Каменного пояса. Что для генерала было особенно трудно сделать, так как он находился в контрах с Демидовыми.

Но интересы дела были для горного начальника превыше всего, и потому генерал обратился с просьбой о помощи к покровителю уральских горнозаводчиков адмиралу Апраксину. «Того ради покорно прошу — пожалуй, мой батюшка, изволь к нему (Никите Демидову. — В.К.) отписать, чтобы он в даче оных мастеров со мною не спорил», — написал он в письме.

Демидовы были вынуждены пойти навстречу, так как на них от горных государевых людей на Урале в столицу поступало много жалоб. И надо было как-то разряжать обстановку. Тем более что Петр очень рассчитывал на поставки с Екатеринбургского завода ввиду неизбежной войны со Швецией. Так в апреле 1723 года на екатеринбургском строительстве появился Леонтий Злобин.

Дал жизнь заводам

Любопытная деталь: Злобин даже попал в число героев ряда художественных произведений, посвященных тому времени. В частности, в роман пермского писателя Алексея Иванова «Золото бунта, или Вниз по реке теснин». Но художественное воплощение образа плотинного мастера сыграло со Злобиным злую шутку. Творческое воображение повествователей приписало ему много такого, чего не могло быть в принципе.

К примеру, в одной из повестей он долго отказывается выполнить распоряжение Демидова отправиться на строительство плотины Екатеринбургского завода, так как горный начальник там иноверец (де Геннин был лютеранином по вероисповеданию). И согласился только после благословения некого старца. Это само по себе выглядит комично, если учитывать демидовские нравы и полную зависимость Злобина как приписного крестьянина от хозяина.

А насколько волен был плотинный мастер распоряжаться собой, можно проиллюстрировать архивным документом, датированным 1727 годом. Это фактически донос из конторы «Чюсовских казенных пристаней» о том, что плотинный мастер Леонтий Злобин прибыл «без ведома дворянина Демидова на Утку для строения пильной мельницы». Тогда как к этому времени Злобин уже построил множество плотин для демидовских заводов.

Но не только художественный вымысел затенил настоящую биографию великого плотинного мастера. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что на заводы Демидовых принимали старообрядцев, беглых, дезертиров и прочий люд, не ладивший с законом. И ни у пришлых, ни у заводчиков не было желания светиться. Поэтому известна лишь приблизительная дата рождения Злобина: 1677—1679 годы.

Вряд ли достоверна история появления Злобина на Урале. Она вроде той, которая была сочинена про Михаила Ломоносова. Мол, некий архангельский вьюноша пришел с рыбным обозом в столицу учиться. А Леонтий Злобин будто бы мальчишкой бродяжил по Руси, прибился к Невьянскому заводу и выучился там на плотинного мастера. Извините, но не поверю, чтобы безродного парня приставили к столь престижному для того времени делу с будущим годовым жалованьем 30 рублей — целое состояние.

Скорее все было по-другому, Злобин был старообрядцем, родом из Вологодского уезда, находившегося рядом с центром старообрядцев поморского согласия. С ними Демидовы поддерживали тесные связи. И была налажена тропа, по которой отсюда попадали работники на уральские заводы. По ней, видимо, прошел и Леонтий Злобин.

К слову, в Екатеринбурге этот мастер имел прямое отношение к возведению еще и плотины Верх-Исетского завода. О чем упоминается в архиве Обер-бергамта: мастер Леонтий Злобин подал чертеж, «каким образом строить при Верх-Исетской плотине для выпуску воды ниже вешняшного порогу ларь».

Так что этот мастер вполне достоин занять почетное место в без малого трехсотлетней истории Екатеринбурга. А ведь на его счету сооружение еще многих гидротехнических объектов по всему Уралу, давших жизнь заводам и городам.