Мини-цех, оснащенный современным европейским оборудованием для сжигания отходов, появился полтора года тому назад.

— О развитии мы задумывались давно, с 2007 года я начал ездить по специализированным выставкам, выбирая оптимальную технологию для уничтожения опасных отходов, — рассказывает директор предприятия Анатолий Плотников. — Остановил выбор на чешской линии, в 2009 году мы взялись за проектные работы, только на государственную экологическую экспертизу ушло три года. При этом никаких конфликтов с жителями у нас не было, мы сразу «отодвинули» промплощадку примерно на километр от окраины Верх-Нейвинского. Но согласования с надзорными и экспертными органами все равно затянулись — линия была запущена лишь в феврале прошлого года.

В безопасности внедряемой технологии Анатолий Леонидович убедился, когда побывал в Чехии, где подобные предприятия по сжиганию опасных отходов расположены прямо в жилых кварталах. От такого соседства европейцы извлекают двойную пользу: утилизируют хлам и при этом отапливают близлежащие кварталы.

Оказавшись в цехе-ангаре, где установлена линия для утилизации отходов, без подсказки и не определить, а где же, собственно, та самая печь с трубой. Сначала обращаешь внимание на универсальный транспортер. Он способен принять и доставить в «топку» три вида веществ: пастообразные, к коим относятся, например, краски, смолы, нефтепродукты; жидкие (различные растворы) и штучные (биологические и медицинские отходы).

Средняя температура, поддерживаемая в печи, — 800 градусов. Этого хватает, чтобы превратить большую часть опасных нечистот в золу. Остатки пепла дожигаются в термореакторе, температура в котором доходит до 1400 градусов. Вредные газы улавливаются специальными сорбентами. Причем за качеством очистки «следит» газоанализатор, который в случае необходимости производит добавку сорбентов. И вся линия функционирует в автоматическом режиме — участие человека в технологическом процессе ограничивается загрузкой отходов.

— Устанавливая линию, мы в первую очередь рассчитывали на поток медицинских отходов. По некоторым данным, только на Среднем Урале таковых образуется до 1700 тонн ежегодно, а существующих в регионе мощностей для утилизации явно недостаточно, — замечает Анатолий Леонидович.

Предприятие работает уже полтора года, но договоров на сбор и утилизацию медотходов ему удалось заключить не более двух десятков (хотя количество государственных и частных клиник в области исчисляется сотнями). Дело в том, что выбор компании, которая оказывает эту услугу медучреждениям, производится на конкурсной основе, и главным критерием для сторон является цена. Кто меньше предложит за свою работу, тот и получит заказ от клиники. В некоторых случаях борьба за контракт доходит до абсурда: торги останавливаются на суммах, которых хватает разве что на вывоз мусора к месту утилизации.

Кроме того, компании даже не всегда удается получить доступ к торгам — приходится судиться. В ответчиках бывала и Федеральная антимонопольная служба, специалисты которой требовали у предприятия лицензию на утилизацию медицинских отходов. В Роспотребнадзоре уверяют, что по новым правилам никаких специальных разрешений не требуется. Поэтому, собственно, и занимается утилизацией множество фирм с сомнительной базой.

— В кировградской больнице мы выиграли конкурс, но его результаты были отклонены. На торгах, объявленных невьянской больницей, первоначальная цена упала почти в 3 раза, и дальше идти на снижение уже не было смысла, — приводит примеры собеседник. — В обоих случаях победителем вышла одна и та же фирма.

Сколько больничных доходов элементарно не доезжают до печи, попадая на обычные свалки или вовсе в лес, сегодня никто не возьмется сказать. То, что иногда «всплывает», подобно биоматериалу, обнаруженному летом 2012 года в лесу неподалеку от Невьянска, — лишь верхушка айсберга.

Предложение утилизировать санкционные продукты, поступившее из Россельхознадзора, никакого отношения к бизнесу не имеет. Просто верх-нейвинское предприятие — единственное в Свердловской области, имеющее сертификат на утилизацию биологических отходов.

— С нами могли бы сотрудничать крупные торговые сети, где накапливается немалый объем испорченных продуктов. Однако вся просрочка отправляется на обычные свалки — никто не готов платить за то, чтобы биоотходы утилизировались самым безопасным способом, — констатирует Анатолий Леонидович.

В отличие от просроченной магазинной колбасы, у санкционного мяса или сыра теперь нет выбора — они закончат свое существование в печи под Верх-Нейвинском. В западных регионах России количество «казненной» провизии измеряется уже сотнями тонн, вот и уральские чиновники выбрали место, куда отправить контрабандную провизию. Когда же у нас испепелят первую партию «санкционки»?

— Договоров с нами не заключило ни одно ведомство, а сжигать контрафакт просто так, по телефонному звонку, мы не будем. К тому же маловероятно, что запрещенный товар вообще дойдет до Урала. Конечно, мы готовы его принять, но не более того, — комментирует директор.

Тепловую энергию, выделяющуюся при сжигании отходов, верх-нейвинский цех использует для отопления офисных, производственных и бытовых помещений предприятия. Кроме того, лишнее тепло забирает бетонный завод, на котором производится товарный бетон, шлакоблоки и фундаментные блоки.