Короткая и яростная
Эта война завершила собой Вторую мировую. У нее весьма драматичная постистория.
У каждой войны есть своя мифология, и с этого ракурса советско-японской войне определенно не повезло: даже на фоне всех привычных советских фальсификаций «Маньчжурская операция 1945 года» выделяется своего рода печальным рекордом.
Прежде всего — та война как-то выпала из установки «Никто не забыт, ничто не забыто». Просто рядом была ужасная, кровавая, несравнимая ни с чем в истории Великая Отечественная война: на ее фоне августовские маньчжурские события «проигрывали». Кроме того, сыграла свою неожиданную роль железобетонная установка, которой придерживался пропагандистский истеблишмент — «Великая Отечественная против второй мировой» (последнюю и писали всегда с маленькой буквы, нарушая все логические и лингвистические нормы). Ведь советско-японская война произошла после Дня Победы — а день 2 сентября, день окончательного окончания Второй мировой войны, который празднует вся планета, в СССР праздновать не привыкли…
В результате «японскую войну» постигла почти такая же участь, как и Финскую, и советско-польскую 1939 года, и все прочие военные конфликты, в которых участвовал СССР и которые были составной частью Второй мировой, но не составной частью Великой Отечественной… Нет, конечно, война с Японией выделялась в данной череде в выгодную сторону: ветераны носили медали «За победу над Японией», эта война не замалчивалась, как все остальные, она даже была занесена в «героический пантеон» — и все-таки некая градация в восприятии этих событий сохранялась.
Это тем более несправедливо, потому что и современникам, и историкам здесь есть что вспомнить. Как известно, советские войска наступали на Квантунскую армию тремя фронтами — 1-м Дальневосточным (командующий — маршал К. Мерецков), 2-м Дальневосточным (командовал генерал М. Пуркаев) и Забайкальским (под командованием маршала Р. Малиновского). Солдаты и офицеры обоих Дальневосточных фронтов тоже совершили множество подвигов — но войска Забайкальского фронта совершили настоящее чудо. Танковый рывок «забайкальцев» на глубину в
И еще — вопиющее юридическое беззаконие, которое было произведено над японскими военнопленными в сталинском Советском Союзе: их объявили «военными преступниками» и отправили в ГУЛАГ, где они обретались до хрущевской «оттепели» и гибли десятками тысяч, горбатясь на «стройках века». Спору нет, многие японцы в погонах, скорее всего, совершали военные преступления — вот только Сталин и советская Фемида не имели ни малейшего права выступать по отношению к ним обвинителями и судьями. Ни один вооруженный японец никогда за всю войну не был замечен на территории СССР и, соответственно, не мог именно здесь совершить что-либо «преступное». Да Сталин в данном случае особо и не маскировался, откровенно заявил: «Они у нас в Гражданскую войну участвовали в интервенции — вот пусть и расплачиваются»…
Кроме того, сразу же после окончания войны в СССР начала директивно внедряться историософская конструкция, согласно которой именно августовская операция советских вооруженных сил «сыграла решающую роль в разгроме милитаристской Японии». Малейшее отступление от этой формулировки каралось предельно жестко: по такому «делу», например, пострадал уже в брежневское время адмирал И. Исаков — герой и инвалид Великой Отечественной, видный ученый-историк (он высказался, что та война «внесла значительный вклад», и это вызвало ярость). Советские войска вступили в бой на завершающей стадии борьбы, когда Япония была уже на краю гибели, и разгромили одну японскую армию — многочисленную, равную примерно фронту...
Еще вопрос, который у нас задавать не принято: а надо ли было Советскому Союзу вообще нападать на Японию? Ведь в 1941 году, подписав с СССР договор о ненападении, Япония слово сдержала — в самые жуткие дни лета и осени сорок первого… Сдержала не из чистого благородства: просто, напав 7 декабря на Перл-Харбор и ввязавшись в войну с Великобританией и США (параллельно воюя в Китае с июля 1937 года), Япония уже физически не могла воевать еще и с СССР. По выражению историка М. Солонина, «Перл-Харбор стал для Сталина рождественским подарком» — после него Москва была гарантирована от «неожиданностей» на своей дальневосточной границе. И Сталин немедленно снял оттуда легендарные «сибирские дивизии», которые двумя неделями позднее сломали вермахту хребет под стенами столицы.
А с 1943 года Япония начинает на советской границе строительство оборонительных укрепрайонов — полностью расписавшись в том, что по отношению к СССР с этого момента занимает сугубо оборонительную позицию. Иначе и быть не могло: успехи японского оружия в борьбе с англосаксонскими державами продолжались неполные полгода, до 6 июня 1942 года, до катастрофической для японцев битвы у острова Мидуэй — после этого американцы беспрерывно наступали, методично сжимая смертельные объятия на горле Страны восходящего солнца. И «самураи» уже не могли переходить никакие «реки», только оборонялись, и единственным их ресурсом оставался несравненный дух Бусидо. Поэтому угрозы для СССР после Мидуэя уже практически не было: Сталин просто решал свои геополитические задачи…
Выразительная деталь: в советской пропаганде японцев особенно последовательно демонизировали, выставляли совершенными «антилюдьми». Это бросается в глаза при просмотре любого фильма о тех событиях. В высшей степени показательно, что в советской прессе осени 1945 года (в том числе и в публикациях «Уральского рабочего») совершенно отсутствует тот мотив, который буквально через пару-тройку лет станет в СССР настоящим рефреном — скорбь о жертвах Хиросимы и Нагасаки, обвинение американцев в варварстве. Тогда же интонация была совсем другая! В «УР», например, о Нагасаки в те дни — ни слова. А применительно к Хиросиме — только цитирование официальной речи Г. Трумэна по этому поводу, без малейших негативных комментариев.
