— Тимур Насырович, насколько можно судить по многочисленным отзывам специалистов, наш Генплан 2004 года — едва ли не эталон. Насколько важна в этом контексте его актуализация?

— Очень важна — по нескольким причинам. Это, во-первых, некая амнистия…

— Узаконение самостроя?

— Самострой — это мелко и грубо, это когда кто-то гараж или автомойку не в том месте построил, а если жилой квартал — это не самостройщик, а инвестор.

Но суть от этого не меняется: вразрез с утвержденным Генпланом состоялась разработка большого количества городских пространств. Причем речь не о каких-то локальных ситуациях, а о развитии целых планировочных районов, и не обращать внимания на эту ситуацию нельзя.

Что такое Генплан? Это графическая матрица стратегии социально-экономического развития города, то есть это те направления, которые город осмысленно и осознанно может позволить себе развить, вложив в это деньги. И когда мы говорим о том, что застройка идет вразрез с Генпланом, мы констатируем факт отступления от стратегии.

— Обычно говорят мягче — о жизненных реалиях, которые меняются.

— Это уже к вопросу о причинах. Безусловно, Генплан во многом морально устарел, потому что сегодняшние темпы и направления развития с того горизонта планирования были не видны. А городу нельзя запретить строиться, динамика ему в любом случае на пользу, значит, надо находить рычаги для того, чтобы направлять этот процесс. Ну, а коль скоро возникло расхождение, нам надо попытаться зафиксировать текущую ситуацию, определить новую точку отсчета, от которой будем планировать, как двигаться дальше — и в рамках актуализации действующего генплана, и в подготовке нового, рассчитываемого до 2035 года.

— Какие ключевые моменты требуют переосмысления и переработки?

— В первую очередь это касается возникновения жилых массивов на землях, переведенных из другой категории, на территориях бывших сельхозугодий, на промплощадках, которые предполагалось развивать как-то иначе — что греха таить: наша экономика делает самыми привлекательными инвестиции именно в жилье. И сегодня назрел вопрос: а что вообще город может себе позволить, поскольку можно дойти до ситуации, когда заинтересованность инвесторов в развитии каких-то территорий возложит на город нагрузку, которую он, вынужденный фактически участвовать в софинансировании таких проектов, может просто не выдержать. Мы ведь во главу угла должны ставить качество жизни людей, а это и дороги, и транспорт, и социальная инфраструктура… Затраты на все это застройщик, как правило, на себя не берет, оставляет муниципалитету.

В связи с этим есть резон планировать иначе: исходя из возможностей бюджета, рассчитывать, сколько может быть построено жилья. Важно также определить оптимальные направления градостроительного развития — экономическая эффективность и удобство на разных направлениях может быть разной.

Генплан 2020 — 2035 — это как раз выбор стратегических направлений, по которым город будет развиваться. Одно направление — развиваться внутри себя, улучшая качество среды, второе — пространственное развитие, тоже требующее понимания, в каких пределах и в какие сроки оно возможно. Новый Генплан должен быть жестким и в то же время сбалансированным документом, опирающимся на параметрическую модель, учитывающую и экономические, и социологические, и прочие факторы.

— Видимо, в новом Генплане будет отражен и такой тренд, что, мол, хватит создавать условия для автомобилей, надо создавать условия для людей?

— Это один из очевидных моментов, свойственных постиндустриальному этапу развития, на котором находится наша страна. И, естественно, все атавизмы, оставшиеся от прошлого этапа, в новом Генплане должны быть откорректированы.

— Ваш предшественник Михаил Вяткин сокрушался по поводу того, что ему не удалось защитить пойму Исети от застройки, сохранить ее для рекреационных функций. Что-то здесь можно еще сделать?

— Для любых действий, ограничивающих что-то, например застройку поймы, нужно иметь объективный инструментарий, это не должно быть просто проявлением чьей-то воли. О том мы и говорим, что под новый Генплан мы хотим актуализировать Правила землепользования и застройки, систему зонирования — и с помощью этого инструмента зафиксировать порядок использования тех или иных участков. Нельзя сказать, что этого не было раньше, но сила регламентирующего документа нередко уступает (за явным преимуществом) силе правового нигилизма наших сограждан. Зачастую застройщики, заявляясь на разработку проекта планировки территории, не придают существенного значения тому, какое разрешенное использование зафиксировано для данной зоны и почему, а сразу принимаются менять статус рекреации или земель сельскохозяйственного назначения на многоэтажную жилую застройку. И по закону имеют такую возможность — наше федеральное законодательство так устроено. Тем не менее все, что в наших силах, мы сделаем. И прежде всего необходимо добиться такого качества ПЗЗ, чтобы зонирование было предельно обоснованным, чтобы попытки все переиначить выглядели бы неубедительными до нелепости.

— Но ни Генплан, ни ПЗЗ не могут уберечь нас от появления несуразных по своему масштабу объектов, которые давят и на пойму, и на весь центр…

— Мы думаем над тем, чтобы ввести в ПЗЗ высотный регламент по различным зонам...

— Но одну высоту могут иметь и изящный шпиль, и тяжеловесный «кирпич»…

— … а также большее число иных параметров регулирования застройки, чтобы застройщик «на берегу» мог четко сориентироваться и понять совершенно конкретно, что ему позволят здесь возводить, а что — нет. Ну и, наконец, должность главного архитектора города пока не упразднена, и прямая обязанность и ответственность человека, занимающего эту должность — принимать компетентные решения при согласовании подобных вопросов. Конечно, совсем от субъективных моментов в сфере архитектурного регулирования уйти невозможно, но можно свести их к минимуму, придерживаясь принципа открытости, а в перечисленных в положении об Архитектурно-градостроительном совете случаях — обращаясь к коллективному разуму этого авторитетного общественного органа.