В лучшем случае. В худшем — вызовет «классная» родителей, столкнет их лбами на «очной ставке», мол, «как же вы так воспитываете, что — вот!» А если еще и взрослые с «репутацией», и раны после драки нешуточные, то рьяный педагог подключит к делу комиссию по делам несовершеннолетних. И обыкновенные по сути мальчишки получат клеймо хулиганов, из которых, конечно, «ничего хорошее никогда не вырастет».

Эта история может и не произойти. Если в ситуацию между самими школярами вовремя включится специалист по разрешению конфликтов и развяжет «гордиев узел» назревающего взрыва. Теперь вероятность появления таких «суперменов» в уральских школах стала выше.

С нового учебного года в 13 образовательных учреждениях Свердловской области в полную силу заработают школьные службы примирения. Базами для апробирования нового метода нейтрализации конфликтов станут, в частности, три учебных заведения Екатеринбурга: гимназия № 70, лицей № 110 им. Л.К. Гришиной и лицей № 120. Из области к работе подключатся Ирбит, Полевской, Березовский, Невьянск, Реж и Карпинск.

— Медиация, технология разрешения споров через нейтрального посредника, применяется в России в арбитражном и гражданском судах: соответствующий закон вышел в июле 2010 года, — рассказывает Ирина Пестова, директор центра психолого-педагогической реабилитации и коррекции «Ладо», курирующего пилотные площадки. — В России подобная методика, особенно после указа Владимира Путина об утверждении национальной стратегии в интересах детей, начала набирать обороты с 2011-го. Активно школьные службы примирения стали действовать в Москве, Московской области, Санкт-Петербурге и Пермском крае, наш регион подключился к проекту года три назад и в основном за счет учреждений соцзащиты. Системной работы с образовательными учреждениями области никто не вел: службы примирения действовали точечно, и каждый специалист руководствовался собственными наработками.

Объединившись с автономной некоммерческой организацией Уральский центр медиации, специалисты центра «Ладо» провели серию обучающих мастер-классов для педагогов и административного состава школьных организаций. Их учили, как вести себя в непростых ситуациях, какими словами оперировать в тех или иных обстоятельствах. Например, для многих стало откровением, что в 90% случаев причина неправильного поведения детей — в неправильной первой реакции педагога.

— Видя непослушание со стороны подопечных, взрослый начинает вести себя не как преподаватель, а как обычный человек: обижается, вступает в перепалку, высмеивает и т.д., — говорит директор Уральского центра медиации Ольга Махнева. — И в этом он не прав: с ребенком не нужно бороться. В стенах школы педагог должен оставаться педагогом, не только следуя профессиональному этическому кодексу, но и сохраняя уважение к личности ученика, защищая его там, где это требуется.

Например, если шебутные подростки снимают «выступление» раздраженного учителя на видео и грозятся выложить в Сеть, не следует грозить им ответной операторской работой или вызовом родителей. Эксперты советуют попросту успокоиться и не давать более повода для злых шуток. И таких примеров, которые на практике разбирали новоявленные медиаторы, масса. В перспективе, уверена Ирина Пестова, будут круглые столы, семинары, конференции и, конечно, супервизии в онлайн режиме, которые позволят еще лучше разбираться в конфликтологии и уметь разрешать спор задолго до стадии обострения, и тем более выхода ситуации за пределы школы. В частности, обсудить проблемы школьной медиации специалисты со всего региона соберутся в УрФУ, где в конце июня пройдет научно-практический форум.

Все это прекрасно, но остается вопрос: зачем нужен медиатор, когда во многих образовательных учреждениях есть психолог и конфликтная комиссия? Неужели данные «инстанции» не в состоянии разрешить негативную ситуацию, которая возникла, скажем, между ребенком и его одноклассниками, ребенком и педагогом, педагогом и родителями, а то и между родителями и администрацией школы? Не отберут ли «посредники» у коллег хлеб?

— И психолог, и комиссия нужны, поскольку каждый из них выполняет свою функцию: первый помогает человеку выйти из затруднительного положения, используя его личностные ресурсы, а вторая призвана дать объективную оценку сложившейся ситуации, на которую школьник имеет право, — поясняет Ирина Пестова. — Задача же медиатора — выступая третьим, нейтральным лицом и не оценивая характер и поступки участников, урегулировать конфликт с оптимальным результатом для обеих сторон.

Причем касаться медиация, по словам специалиста, может любой области в стенах школы. За помощью вправе обращаться даже педагоги, если между ними разгорелся скандал или тихо тлеет глубокое недопонимание.

При этом, как отмечает Ирина Пестова, «посредник», обладая определенными знаниями по теории коммуникации и конфликтологии, не имеет права, как тот же профессиональный психолог, погружаться в ситуацию «с головой» и вдаваться в анализ причинно-следственных связей возникшей дискуссии. Он попросту выступает «переводчиком», давая оппонентам высказаться и оговорить определенные правила поведения. И сосуществовать в более комфортной для всех обстановке.

Другое дело, что лично у меня возникают сомнения, что подростки (а мы, конечно, помним об их максимализме и тотальном желании свергнуть авторитеты!) в массовом порядке пойдут к учителю за советом. Да и сам педагог, как правило, по горло загружен бумажной работой и вряд ли изыщет душевные силы на то, чтобы выслушивать и примирять. «Разбирайтесь сами» — одна из самых частых отговорок старших.

— В службу примирения по собственной инициативе может войти как взрослый человек, так и кто-то из старшеклассников, — поясняет Ирина Пестова. — В примирении сторон важна позиция «равный-равному», и подросткам проще найти общий язык со сверстниками. Но и личностный вклад педагога в развитие культуры межличностных отношений никто не отменял. К сожалению, многие взрослые об этом забывают — не специально, конечно, а зачастую в силу возраста, темперамента, культурного уровня или элементарного незнания.

С другой стороны, в медиаторы вряд ли пойдет тот, чей склад характера или жизненные ориентиры противоречат идее «тихого мира». Правда, есть же люди по природе склочные и вспыльчивые — зачем им лишние заботы о комфортности других? И потом, как отмечает Ирина Пестова, материальная стимуляция за деятельность примирителя остается за руководителем учреждения — если тот сочтет нужным, премирует миротворца, если нет — то нет. Но это, конечно, не должно быть движущей силой развития служб примирения. По мнению организаторов, полновесной наградой за непростой труд медиатора станет спокойная обстановка в школе. Пусть, конечно, не сразу и не в постоянном режиме — все же люди, как-никак, но с тенденцией к тому, чтобы подобные коммуникативные практики переходили из школьной жизни в повседневную.

Во всяком случае, как замечает Ольга Махнева, самая большая проблема сегодня — это неумение и нежелание людей любого возраста разрешать неясные ситуации мирно. «Если правильной и успешной коммуникации учить со школы, с детских лет формировать основы социально безопасного поведения, то вероятность возникновения конфликтов во взрослой жизни снижается в разы», — уверена эксперт.