Сегодня он работает в спасательной службе Свердловской области и помогает поднимать со дна уральских водоемов не только различный сор, но порой и «грузы» с более трагической историей. О секретах и сложностях профессии водолаза Александр рассказал читателям «УР».

Утонувший — это предмет

— Что привело вас в профессию?

— Заметив мое увлечение знаменитыми исследователями океана, родители купили мне маску для подводного плавания, и я записался в бассейн. Погружения, подводное ориентирование — все это стало очень интересным. А после армии устроился спасателем на пляже и нырял лишь для собственного удовольствия. Отработав пару лет, получил приглашение съездить в экспедицию на Тамань, после которой меня вдруг потянуло на Дальний Восток, на Курильские острова. Казавшиеся романтичными на картинках места не разочаровали, хотя работа моя заключалась в очистке судов ниже ватерлинии от всевозможных ракушек и мусора. В 1993 году я решил вернуться на родной Урал. В Свердловской области как раз создавалась региональная поисково-спасательная служба, куда я и поступил.

— Свое первое задание помните?

— Конечно! У каждого водолаза есть специальная книжка спасателя, где прописано, куда, когда и зачем он погружался. Это был 1994 год. Мы обыскивали дно одного из водоемов возле коллективного сада в Белоярском районе — там утонул человек, и нужно было достать тело на поверхность.

— Мне кажется, это так страшно: распухшее от воды тело…

— Как бы это цинично ни звучало, но, как и любой профессиональный спасатель, я отношусь к утонувшему как к предмету, который просто нужно найти. Во время работы, согласитесь, не до эмоций. К тому же видимость в наших водоемах зачастую плохая, ищешь буквально на ощупь. Скажем, озеро Шарташ неглубокое, быстро зацветает, у большинства речек берега тоже илистые… И разглядеть, что я достал, получается только на берегу.

[photo]2769[/photo]

Не то, что ищешь

— И если это оказывается ребенок…

— Да. Они же маленькие, обнаружить почти в полной темноте тельце мальчика или девочки нелегко. Тяжело и в эмоциональном плане. Ты знаешь, что на берегу ждут родственники, и когда достанешь тело, будет много слез… Невольно начинаешь думать, как там твой ребенок... Причем дети и зимой тонут, а из-подо льда доставать гораздо сложнее. Одна из последних сложных задач — поиск девочки из Серова, утонувшей в реке Каква. Малышку просто утрамбовало под лед, нам пришлось ее буквально выковыривать…

— Страсти какие!

— А чаще всего так и бывает. За более чем 30 лет работы лично мне удалось живыми достать из воды всего двоих. Отдал врачам «скорой», но откачать их, увы, не удалось… А иногда находишь совсем не то, что ищешь. К примеру, ныряешь за утонувшим мужчиной, а обнаруживаешь машину, в багажнике которой лежит связанный колючей проволокой труп. Уже разложившийся. Был такой случай в моей практике. Зато помогли раскрыть уголовное дело.

— Какие еще нестандартные случаи были?

— В 2000 году неподалеку от Сосьвы в озеро Синтур упал армейский вертолет. Нескольким военным удалось спастись, остальные погибли. Нам нужно было поднять останки со дна, и сам вертолет тоже. Работать было тяжело — дело было осенью, уже похолодало. К тому же части тел и фрагменты вертолета ушли в ил, что тоже тормозило процесс поисков.

— А какие-нибудь более «мирные» находки были?

— Людям кажется, что найти сокровище на дне очень просто. Опустился в воду и — раз! — достал. Это не так, особенно когда поиски целенаправленные. Но бывают и исключения: в Каменск-Уральском например, искали покойника, а я случайно нашел старинную карандашницу. Доставал со дна и древние чугунные утюги.

[photo]2770[/photo]

Спасателей не хватает

— Сложно ли находиться под водой?

— Все зависит от глубины водоема и собственного самочувствия. На наших глубинах водолаз работает в среднем час-два. Зимой, если ветер сильный, долго находиться в воде не получается — легочный автомат и редуктор перемерзает. Приходится подниматься на поверхность и поливать его кипятком из термоса.

— Сколько человек работает в команде на месте?

— Минимум четверо: руководитель или бригадир и три водолаза. Тот, кто погружается, страхующий и обеспечивающий. Первый обследует дно. Второй водолаз ждет на берегу в полном снаряжении, чтобы, если понадобится, прийти на помощь. Обеспечивающий помогает прицепить к костюму все необходимое, потому что в одиночку одеться не получится. На нашей станции служит 14 человек. Есть станции в Карпинске, Тавде, Алапаевске, Каменске-Уральском — и все равно на область спасателей-водолазов не хватает.

— Наверное, и учиться на водолаза-спасателя нужно долго?

— Программа курсов включает 135 часов теории и около 100 часов практики. Но все равно человек приходит на работу, и его нужно учить заново. Это касается, впрочем, любой профессии.

— Но не во всякой профессии человек таскает на себе уйму приспособлений и аппаратов…

— На деле самая простая комплектация, или так называемое «легкое водолазное снаряжение», весит примерно килограммов 30. «Тяжелое» достигает 70—80 кг. К тому же снаряжение стоит недешево. Мы обращаемся с ним бережно, регулярно проводим осмотр. Когда нужно, даже ремонтируем — на дне, при плохой видимости можно легко повредить костюм. И хотя срок эксплуатации составляет примерно 2—3 года, из-за особенностей водоемов или специфики работы костюм может изнашиваться быстрее.

[photo]2771[/photo]

Со страхом, но без упрека

— У водолазов есть специальные сигналы?

— Конечно! Без связи нельзя. К примеру, дернул за веревку один раз — просигналил о самочувствии, два раза — проверил запас воздуха, три раза — нужно вернуться и т.д. Водолаз должен знать их наизусть, и даже разбуженный ночью отвечать, что значит тот или иной сигнал. На практических занятиях нас, например, одевали в полное снаряжение, заклеивали маску оберткой от фотобумаги и пускали бродить по двору, где были разбросаны покрышки, спасательные круги и прочие преграды. Идешь по такому «минному» полю, слепой как крот, а тебя дергают за веревку, и нужно понять, куда двигаться. Но практику на поверхности не сравнить, конечно, с погружением под воду.

— И под водой может произойти нестандартная ситуация?

— Да уж! Страхующий на берегу водолаз может вдруг отпустить ходовой конец. Под водой есть риск запутаться в рыболовных сетях или потерять связь с поверхностью. Да элементарно может кончиться кислород! Перечислять можно долго. И неспроста же учебники по водолазному делу увесистые — в них прописано все, в том числе и то, что подстерегает нас на дне. И водолазу нужно в любой ситуации уметь быстро принять правильное решение.

— Есть мнение, что к чувству страха можно приспособиться и перестать ощущать его остроту…

— Не боится только дурак. Многие считают, что исследование морских глубин — сплошная романтика. Может, в «Клубе кинопутешествий» так оно и есть. А повседневная работа спасателя-водолаза — это погружения в любую погоду и небольшая зарплата и, как ни крути, частые встречи с трагедиями. А страх естественен и помогает эффективнее прогнозировать риски. Для водолаза не бояться — значит не думать. А это опасно. Необходимо просчитывать шаги заранее, иначе рискуешь проиграть.

[youtube]IJaL9I6otGQ[/youtube]