Ненависть к чему-либо вообще не первична в фашизме, хотя он без нее обойтись и не может. Главное же в нем — предельная сплоченность нации, ее монолитность даже.

Но как можно сплотить до такой степени огромное число людей, каждый из которых в чем-то не похож на остальных, имеет какие-то собственные интересы? Только полным игнорированием всего этого. Особенность, интересы человека (или группы людей) полностью отрицаются.

На днях жизнь преподнесла пример, сколь в наше время многолик фашизм. Огромное число россиян поучаствовало в обсуждении судьбы чеченки Хеды Гойлабиевой, ставшей вроде бы второй женой 46-летнего жениха.

Позиция традиционалистов была вполне предсказуемой — пожатие плечами: «А что такого?». Мол, законами духовными и светскими сие не запрещено, отсутствие счастья на лице девушки — «так у них в горах принято», да и вообще, «когда она повзрослеет, то поймет, как ей повезло». Это-то было вполне предсказуемо, любой традиционализм — это и есть идея единения людей, пусть и не в рамках огромной нации, но деревни или края. Несколько веков назад человечеству было не выжить без такого фашизма.

Из лагеря оппонентов-либералов доносилось эмоциональное: какой ужас, это кошмарное попрание свободы девушки! Но вот что характерно — мало кто из пламенных либералов интересовался чувствами и желаниями своей «подзащитной». Люди ей приписали собственное мнение: раз я считаю, что она не может такого хотеть — значит, она и не хочет! Традиционалисты хотя бы рассуждали категориями ее будущего блага («вырастет — поймет»). Либералы о благе даже не упоминали. Хеда не имеет права выходить замуж не потому, что это плохо для нее, а ввиду несоответствия этого «либеральному дискурсу». По всей земле должен быть европейский жизненный уклад: моногамия, причем супруги — примерно сверстники. И мало ли, что никто пока не доказал превосходство такого уклада над другими — никаких возражений, Европа — образец для всех, и точка! Вдобавок личность жениха сама по себе вызывала у представителей этого лагеря ненависть: начальник РОВД, да еще и в современной Чечне. Согласие, которое дала в загсе сама Хеда, не вызвали у борцов за ее свободу ровно никакого интереса.

Вот это, по-моему, тоже фашизм, пусть и обрамленный словами за свободу. Вы скажете, это вполне в человеческой натуре: категорично судить-рядить о чьих-то отношениях, причем в полной уверенности, что их участники должны поступать сообразно какой-то идее.

А что ж делать, некая доза фашизма — в натуре каждого из нас. Нам еще с собой бороться и бороться…