Но биологов подобное смешение смыслов не напрягает, а, наоборот, очень даже устраивает. Ведь как ни крути, но именно благодаря лесам мы с вами вдыхаем очищенный, прошедший через множество «лесных фильтров» воздух. При этом, по прогнозам экологов, если мы не прекратим уничтожать свои «легкие», дышать нам лет через 50 будет уже значительно тяжелее. Часто подобным высказыванием пользуются и уральские экологи. Но так ли все катастрофично в нашем регионе? Разбираемся вместе с кандидатом биологических наук, старшим научным сотрудником, ученым секретарем Комиссии по охране природы УрО РАН Вячеславом ВЛАСЕНКО и кандидатом биологических наук, старшим научным сотрудником лаборатории популяционной биологии древесных растений и динамики леса УрО РАН Натальей ИВАНОВОЙ.

— Что на сегодняшний день представляют собой уральские леса?

Н. И. — Леса Урала очень разнообразны: от лесотундры до широколиственных лесов. Для всех уральских лесов характерен экотонный эффект — то есть существование в переходной зоне, где встречаются растения из разных флор. Мы находимся на границе между Европой и Азией, и леса сформировались на стыке евразийской и сибирской флор. Это придает им уникальность, своеобразную красоту и привлекательность для туристов. Наибольшее разнообразие видов можно встретить на Южном Урале — там растут ель, пихта, сосна, липа, вяз, дуб, береза, осина, клен. Но вместе с этим на юге региона сложнее идет естественное возобновление хвойных деревьев. После рубок и пожаров восстановить исходные коренных леса сложно. На Северном Урале видовой состав лесной растительности более бедный, но темнохвойная тайга необыкновенно красива.

[photo300]2580[/photo300]

Фото Екатерины ПЕРМЯКОВОЙ.

В. В. — Общая площадь лесного фонда Свердловской области составляет 83%. А особо охраняемых природных территорий (ООПТ), в число которых входят любые природные объекты — скалы, водоемы, леса, представляющие, по итогам исследований специалистов, особую ценность, у нас насчитывается более 1600. В это число входят ООПТ муниципального, областного, федерального значений. Причем напрямую Министерству природных ресурсов и экологии РФ подчиняются всего два наших заповедника — «Денежкин Камень» и «Висимский», а также национальный парк «Припышминские боры». Висимский — еще и биосферный заповедник, то есть более высокого статуса, формирующий условия окружающей среды, в том числе и содержание кислорода.

— Для нашего региона такого количества особо охраняемых природных территорий достаточно?

В. В. —  У нас сейчас индекс заповедности (показатель общей площади объектов ООПТ в процентном соотношения ко всей территории региона) — 7,62%. Норма по стране — 10%. Министерство РФ разрешает и больше заповедовать, но ведь нам нужно сохранять баланс между особо охраняемыми территориями и местами для освоения людьми. Необходимо развивать производство, добывать полезные ископаемые, вести сельское хозяйство, и если у нас будет много заповедной зоны, делать это будет сложно. Например, в Ханты-Мансийском автономном округе индекс заповедности — 12%. С  одной стороны, прекрасно, но с другой — появляются и проблемы. В ХМАО ведется активная добыча нефти и газа, компаниям нужно расширяться, а куда? Приходится долго и сложно договариваться с природоохранными предприятиями.

Н. И.  — Но, с другой стороны, можно привести такой пример. В 30 км от Екатеринбурга есть чрезвычайно живописные ландшафты, которые отданы под добычу щебня на 30 лет. То есть 30 лет эти ландшафты действительно будут приносить прибыль (главным образом для горсточки бизнесменов), а потом превратятся в бесплодную пустыню. В результате чего жителей Екатеринбурга ждет еще большее ухудшение экологической обстановки. У нас и так, несмотря на потенциальное разнообразие лесной растительности, условно-коренные (коренных уже фактически нет) леса находятся под угрозой полного уничтожения. Разнообразие лесной растительности падает, что ведет к снижению устойчивости лесных экосистем. С другой стороны, при организации природного парка и развитии его инфраструктуры эти ландшафты могут приносить прибыль вечно. Леса будут способствовать сохранению водных ресурсов, улучшению экологической обстановки, служить доступной зоной отдыха и восстановления здоровья для всех жителей Екатеринбурга, в том числе и для маленьких детей

— Сейчас ведется много споров вокруг того, насколько должен быть «зеленым» мегаполис. На ваш взгляд, Екатеринбург — «зеленый» город?

В. В. — На самом деле дать однозначный ответ на этот вопрос сложно, поскольку универсальных параметров для таких измерений нет. Экологам, конечно, кажется, что в городе недостаточно «легких», но, на мой взгляд, их хватает. У нас больше десятка памятников природы — это те же особо охраняемые территории только меньшей площади, не больше 500 га. Например, парк имени Павлика Морозова, «Каменные палатки», парк имени Энгельса, дендрарии на улицах 8 Марта и Мира, на пересечении улиц 8 Марта и Декабристов растет вековая лиственница — уникальный вид — и др.  По числу парков на численность населения, мы на уровне с Москвой и Питером.

— Насколько эффективно у нас идет лесовосстановление? Наш регион так же, как и остальные, страдает от вырубок и пожаров.

Н.И. — Оно, безусловно, идет, где-то лучше, где-то хуже. Лесовозобновление может быть естественным и искусственным. В Европе почти 100% лесов выращивается искусственно  — в питомниках 2 года растет посадочный материал, затем высаживается на вырубках или гарях в специально подготовленную почву. Их лесами в полном смысле этого слова назвать уже нельзя. В России более предпочтительным считается естественное, так как при таком способе есть возможность восстановления всей экосистемы. Леса всегда имели огромное значение для становления самобытной культуры русских людей, без леса человек прожить не мог: из бревен строились дома; заготавливали дрова для обогрева жилья; добывали пропитание — ягоды, грибы, орехи, мясо; пасли скотину и однозначно видели связь между тем, что съело животное, и качеством молока, мяса; заготавливали сено на лесных полянах, и многое другое. Люди понимали, зачем им нужен лес, — ценили его и очень берегли. Сейчас отношение изменилось, во всех странах, в том числе и в нашей, находятся люди, которые наживаются на уничтожении лесов. Возможно, федеральная программа по развитию лесного хозяйства на 2013—2020 годы изменит ситуацию. Проблем много: пожары, незаконные рубки, вредители леса, снижение продуктивности лесов, лесовозобновление, и решать их, разумеется, нужно.

— Чем  еще, кроме преобладания естественного лесовосстановления, российское отношение к лесному фонду отличается от западного?

Н. И. — Например, в Финляндии лес — это бизнес, и лично у меня он ассоциируется с «зубастой» лесозаготовительной техникой. Из моего личного опыта общения отмечу, что совсем другое отношение к лесу в Казахстане или Мексике. Там лес выращивается для людей, а не для получения коммерческой выгоды. Высоко ценятся его средообразующие, водоохранные, эстетические и др. функции, и отношение к лесу очень бережное.

В. В. — Что касается заповедников, то отношение к ним России и Запада похоже. Наши законы, положения, правила поведения в особо охраняемых территориях, практически, одинаковые. Единственная, пожалуй, ощутимая разница в том, что за рубежом значительно лучше развит экотуризм в национальные парки. Для гостей создаются комфортные условия, и такой тип отдыха приносит хороший доход. Мы еще к этому движемся, и успехи уже есть.

— На ваш взгляд, это хорошее начинание? Культура русских людей настолько высока, что заповедная зона после посещения человека останется в первозданном виде?

В. В. — Все-таки цель заповедника — не только сохранять уникальные объекты, но и знакомить людей с природой, проводить экологическое воспитание. В нашем регионе есть уникальные краснокнижные виды животных, лекарственных растений, и уральцы должны об этом знать, но не для того, чтобы их ловить или срывать, а чтобы сохранять. Конечно, ущерб от людей есть, но это не массовое явление. Например, в прошлом году к нам обратились с жалобой, что в районе деревни Мурзинка люди собирают черемшу. А это краснокнижный вид, растение хоть и выносливое, с хорошей корневой системой, способное выживать после пожаров, но если его массово уничтожать, на данной территории оно может больше не вырасти. Отчасти от чрезмерного вмешательства человека в заповедные зоны спасает их местоположение. У нас много ООПТ находятся в труднодоступных территориях, куда ни на одной машине не доберешься. Например, Гаринские резерваты, туда можно попасть только на вертолете или водным транспортом. Но, даже несмотря на это, штрафы за нарушение поведения в заповедниках и срыв краснокнижных растений нам нужно увеличить. Сейчас они не выше 1000 рублей, тогда как во многих странах эта сумма может составлять несколько сотен долларов. Высокие штрафы позволяют не только воспитывать посетителей, но и содержать более надежную и серьезную охрану, а это в свою очередь позволяет еще лучше беречь особо охраняемые территории.

Факт

В мире постоянно ведутся споры о том, чьи леса — наши или западные — производят больше кислорода. Ответ: и тропические, и хвойные, и лиственные леса выделяют О2 примерно одинаково, но главный поставщик кислорода — мировой океан.  Его общая площадь и богатство растительного и животного мира не идет ни в какое сравнение с лесами планеты.